кое-где… Лето, к тому же! Все цветет, все пахнет! Глаза закрыл, и будто в детстве! Первым шел Альсо, сшибал древком копья метелки и прочие соцветия, высохшие от жары…

А потом из этой травы поднялась золотистая колонна. С вытянутой головой, раздвоенным жалом, нехорошим блеском в ярко-зеленых глазах. Раза в два выше не сильно и низкого копейщика. Колонна покачалась, зашипела…

Как они бежали! О, как они бежали! Теряя мешки и оружие, пятная штаны и тропу…

Честь Седьмой Железной Компании спасла боевая гиена. Не Судьба, разумеется — Флер пристал к Мартину гораздо после. Честь, да, точно! Гиену звали именно так. Честь! Смешно прозвучало, конечно… А вторую, разумеется, Слава! Она погибла вскоре. В драке, возле деревеньки с пакостным названием. То ли Бздюхи, то ли Гнусновоздуся… Что-то этакое, с намеком.

Разорванную на части змею нашли прямо на тропе. Понятно, что пару кусков гиена могла и заглотить в азарте драки. Но все равно, два ярда есть два ярда, как не меряй. Мартин тогда долго и гнусно смеялся.

Компания о том постыдном бегстве старалась не вспоминать — лютейшее умаление чести воинской! От желтого земляного червяка бежали, обгоняя собственный крик! Но компании не стало через два месяца. А потом и Мартин погиб, защищая свою же дурость. И вообще, все повернулось куда-то не туда…

— Страх — великий удлинитель! — глубокомысленно протянул мечник.

— Поэтому, ты в Груманте орал на шлюху, а? — засмеялся Пух. — Слышно было аж во дворе! В дождь!

— Не, там две крысы выбрались, и начали трахаться прям перед кроватью, — ухмыльнулся Керф. — Вот я такой наглости и не стерпел.

— Они просто показывали тебе, как надо! Подумали, вдруг отвык от женщин, все овцы да ослицы? А ты сразу матом!

— Уж как привык, друг Пух, как привык! Лучше лишний раз обругать зря, чем ждать, пока тебе сядут на шею и откусят кусочек уха.

Желая подтвердить, мечник коснулся повязки. Замер с глупым выражением лица. Засмеялся.

Шлепнулось очередное тело. Закачалось на волнах.

Страшная рыбина, что все никак не могла наесться, одним махом перекусила и этого мертвеца. Но, слишком разогнавшись, выскочила из воды, и со всего маху врезалась в борт. Застыла на миг, и рухнула в волны, подняв тучу брызг.

Наемники, ругаясь, вытерли лица. Мимо них потащили следующего безголового…

— Кто это их так? — спросил разведчик.

Моряки, словно дожидаясь вопроса, слажено уронили унака себе под ноги. Рука мертвеца с желтыми обгрызенными ногтями шлепнулась на доски.

— Так вы же, — недоуменно ответил один из них, тот, что отвечал на ноги. Уставился, затряс рыжей клочковатой бородой — ну сущий козел! — Забыли, разве? Ночью напали, а вы их порезали…

— Да не, — отмахнулся от туповатого «полосача» Керф. — Я про тут тварь, которая жрет трупаки на лету, будто стриж мошкару! Про ту панцирную рыбу. Ее-то как зовут?

— Ее? — бородатый задумался. Его напарник начал корчить страшные рожи. — А! — догадался «козел», — вы про ту панцирную рыбу? Которая в воде?

— Ну да, — кивнул Пух.

— А ее так и зовут.

— В смысле?

— В смысле, панцирной рыбой и зовут. У нас, на море, нет места всяким хитрым словесам и прочим выдумкам! — гордо закончил моряк и, наклонившись, схватил мертвеца за бледные запястья. — У нас здесь, совсем не то, что у вас там! У нас все просто и понятно!

— Понятно…

* * *

Мечник сразу понял, что происходит какая-то несуразица! Лукас стоял на носу когга, облокотившись на бушприт. Таращился на солнце с умным видом, прикидывал что-то, оглядывался на паруса. Снова начинал шарить взглядом по небу.

— Что не так?

Изморозь оглянулся на Керфа, потер красные глаза:

— Мы идем куда-то не туда, друг Керф!

— Сильно «не туда»? — мгновенно насторожился мечник, в голове которого промелькнул ряд картин — судно становится ночью на якорь рядом с островками, заросшими невысоким лесом. И от берега мчатся узкие байдары, набитые злобными унаками. Сонных наемников режут на палубе, а коварный капитан Асада, с коварной улыбкой на коварном лице, жадно взвешивает здоровенный угловатый мешок, набитый бивнями маленьких, но очень пушистых островных слоников — индриков.

— Заметно. Через полдня такого уклонения, и мы окажемся куда севернее.

— Так, блядь! — упер Керф руки в бока, прищурился, внимательно разглядывая, что происходит на шканцах, где властвовал капитан-обманщик, решивший заработать дважды. Взгляд мечника был преисполнен теплоты настолько, что мог жарить раскаленной кочергой.

Словно почувствовав, Асада дернулся, покрутил бородой, дернул себя за ворот промасленной короткой куртки с глубоким капюшоном. Снова углубился в расчеты. Похоже, что прикидывал, как бы побольше слупить с северян!

— Хуйня случается, друг Лукас, — тихо проговорил Керф, — и последнее время, все чаще! Метнись-ка, шустрым подсвинком, предупреди наших.

Изморозь, впрочем, бежать, сломя голову, не стал — насторожишь еще заговорщиков! Прошел неторопливо, поглядывая по сторонам, нырнул в люк…

Мечник прямо таки чувствовал, что происходит внизу. И мог до мельчайших подробностей расписать, кто и что делает… Доспех, оружие, безмолвная прикидка на пальцах, кто куда бежит и кто кого режет. Надо бы предупредить, что минимум пяток матросов надо оставить живыми и относительно целыми — в таланты компании управление парусами не входило… Из Лукаса штурман никакой, но до берега доплывут.

В воздухе повисло напряжение, готовое разразиться громом, молниями и еще десятком трупов, вышвырнутых на поживу панцирной рыбы.

— Мастер Керф! — заорал вдруг Асада, замахал обеими руками. — Будьте добры, на пару слов!

— Ну⁈ — набычившись, ответил Керф, развернувшись к шканцам.

Капитан, кивнув седобородому моряку, оставшемуся на помосте, в три прыжка слетел по лестнице-трапу.

— Забыл предупредить, мастер Керф, — выдохнул одним махом, — и сразу прошу прощения, что забыл! Столько дел, столько дел!

— Это вы о чем, мастер Асада? — мечник, держа ладонь на рукояти кинжала, смерил моряка хмурым взглядом, прикидывая, как бить лучше. Выходило, что ловчее всего ткнуть в горло. В глаз еще попробуй попади, а под курткой-бушлатом, могла быть поддета кольчуга… Сломанные ребра мечник противнику гарантировал, но лучше уж бить насмерть, если начал.

— Ребят надо похоронить, — ткнул капитан в сторону тел, прикрытых потрепанным куском парусины.

— Думал, вы их на берег везете…

Асада выпрямился, выпятил грудь:

— Люди бывают живыми, мертвыми и моряками! Могила моряка — море!

Керф хмыкнул коротко, обвел горизонт:

— Так оно же везде?..

Моряк помотал головой:

— «Везде», это если сбрасывать унаков. Им-то все равно, шаманские сэвэны в воду не лезут.

— Сэвэны?

— Духи-помощники. Не знал, разве?

— Да откуда? — пожал плечами Керф. — Еще два месяца назад, я не мог бы и подумать, что заберусь так далеко! Да и вообще, у нас Лукас за умного! А главным по вашим северным заморочкам был Рыжий. Тот, что пропал.

— Унаки верят, что везде живут духи. Везде и во всем. Есть полезные, которые помогают шаманам, это — сэвэны. Океан же населен страшными и злыми духами. Они называют их милками.

Вспомнив панцирную рыбу, мечник поежился. Не хотелось и думать о том, кого еще могла скрывать пучина под ногами.

— И стоит только человеку оказаться в воде, как эти духи-милки тут же подменяют его душу. Волна с головой накрыла, все, готово.

— Что?

— Все. Подменыш перед ними! Поэтому, унаки не спасают тех, кто упал с байдары или борта.

Керф задумался, не зная, что и сказать. Шлепнулся ты в бою с корабля, пытаешься вылезти, а тебя, твои же друзья — уже бывшие, ведь у злого духа нет друзей — херак веслом по затылку, только мозги во все стороны! Плыви себе, дух, куда-нибудь в другое место, не пытайся выдать себя за человека!

— Люто у них тут!

— Север! — в свою очередь пожал плечами Асада. — А мы, все-таки, тоже немного северяне. Поэтому… А это что⁈

— Отставить! — заорал Керф компании, которая вывалилась из трюма во все оружии. Сознание капитана Асады, судя по красноте, мгновенно охватившей лицо, на долю мгновенья разделилось: он вроде бы стоял на палубе «Лося» и в то же время — на крайне тонком льду. И тут послышался хруст. Не льда — сломанного носа одного из матросов. Лукас-торопыга, уже успел врезать локтем матросу в голову — только тапки сверкнули! — Все в порядке!

— Точно⁉

— Точно! Капитан как раз спустился объяснить, что к чему.

Побледневший Асада, явно успевший представить