сидят. Целая стая! Выстрелил. Стрела в птицу летела, а потом упала. И не видно ее. Жалко стрелу, искать надо! Подошел Атвук, смотрит — дыра в облаке. И внизу видно что-то. Лег на край, голову вниз опустил. Присмотрелся. Ох, что и увидел-то!

А там оленей стада! Кабаны дубы подрывают, лани бегают! Деревья везде! В реке горбуша плывет, под кустами гуси сидят, на Атвука смотрят. В океана сивучи плавают, ластами шлепают.

Атвук в селение побежал. Веревка нужна! Друзьям рассказал. Поверили друзья. Достали шнуры от гарпунов, в веревку связали. Длинная получилась! К дыре пришли, вниз опускают — не достает до земли. Казалась длинной, а оказалось короткой… Из облаков водорослей надергали, свили, привязали… Достает теперь! Как надо получилась!

Атвук вниз полез. Спускается, а там ветер сильный. Туда его кидает, сюда его кидает. Еще немного, и сорвется, вниз полетит, словно не унак, а птица. Страшно охотнику, а лезет. Храбрец!

Спустился. Руки дрожат, ноги дрожат — так устал. Тут на него лань бежит — чуть не затоптала. Атвук из лука выстрелил. Убил! Печенку сырую съел, сердце на костре зажарил. Вкусно! Ноги кусок в сумку положил, наверх полез. Еще страшнее, еще тяжелее! Но долез.

Друзья мясо попробовали. И говорят: «Хватит унакам на небе жить! Хватит за птичками бегать! Унаки большие, а птички маленькие! Скучно! Жрать хочется! Надо вниз спускаться! Там все большое! И вкусное!»

Пошли все к дыре, начали опускаться. Все спустились! Одна женщина, Лушкура, последняя спускалась. Толстая, как три старых сосны! И застряла. Мужа просит: «Помоги!». А того ветер качает. Испугался, слез.

Женщины наверх смотрят, Лушкура ногами трясет, кричит. Говорят: «Мужчины, лезьте наверх, помогите! Раз муж не смог, пусть кто другой поможет! У того две жены будет!»

Посмотрели мужчины на толстую Лушкуру, как она кривыми ногами трясет, и говорят: «Залезем, выдернем, а она упадет, и нас собьет. Упадем! Высоко ведь!». И не стали ее спасать.

А тут ветер еще сильнее подул, и лестницу оторвал. А потом и облака отогнал куда-то. С тех пор, унаки на земле живут. Хотел один охотник лестницу из пяти сосен построить, чтобы на небо снова попасть, посмотреть, где дед жил, так толстая Лушкура дырку заткнула, не найти хода на небо!

На основе сказки племени варрау (Венесуэла)

Глава 9

Есть город золотой…

К «Серебряному лосю», медленно плывущему сквозь каменную кишку, щетинящуюся острыми скалами, украшенную словно отполированными «бараньими лбами», камнями, обросшими разноцветным — все больше зеленым и серым — мхом, спешили лодки, вызывая нехорошие воспоминания. Окружали, точно гиены ослабевшую добычу, заходили с обоих бортов… Готовые при первом же признаке слабости кинуться, вцепиться клыками и когтями, и не отпускать, пока последняя монетка не покинет карманов экипажа!

Керф проверил, легко ли выходит меч из ножен. Так, на всякий случай! А то кинутся всей толпой! Сомнут! Стопчут! Придешь в себя, а в кошельке пусто, и в заднице нехорошее чувство…

Асада, впрочем, панике мнительного живого груза не поддался. Стоял себе на шканцах, пыхтел глиняной трубкой, показывал наглецам всякие хамские знаки пальцами. Некоторым намекал на противоестественные связи их бабушек, некоторым самим обещал поиметь их по-всякому. В общем, вел себя так, как и положено уважающему себя капитану, зашедшему в знакомый порт.

Команда тоже изо всех сил развлекалась, швыряя в лодочников дохлыми крысами, нарочно подготовленными для встречи — Керф только выругался от удивления, когда на палубу вытащили смердящий бочонок, да кусками свиного и конского дерьма — впрочем, зряшный расход удобрения быстро прекратили после грозного окрика рачительного боцмана.

Усыпаемые сомнительными дарами шли параллельными курсами, выкрикивая огромные цифры, судя по всему — стоимость лоцманских и буксирных работ.

— За такие деньги, я за борт с канатом в зубах прыгну, — задумчиво протянул Лукас. — И вплавь, вплавь!

С правой скулы, к хольку притерся, разогнав возможных конкурентов, восьмивесельный вельбот, с небольшой мачтой. На лодке, опасно балансируя на борту, начал размахивать руками и свистеть мужичок в старой епанче, покрытой разводами соли. Порывом ветра сорвало капюшон. Но мужичка это не оставило, он начал орать еще громче.

Как ни странно, крысы на лысую голову ему не досталось.

Асада вскоре соизволил крикуна заметить.

— Кхм, — почесал капитан затылок, — вельбот я узнаю, но вот этого вот…

— Так может, — Керф хищно пошевелил носом, — мы его, того? Так сказать, превентивно?

— С одной стороны, можно и того, а с другой, может мы «того» и не того? — Асада прищурился, рассматривая рукомаха, который, того и гляди, мог свалиться в волны, облегчив задачу.

— Выйдет немного не то, — согласился мечник.

— Хуйня выйдет, друг Керф! Полнейшая! — подытожил Асада, и, кивнув боцману, скатился по трапу, подбежал к борту, напротив вельбота.

— Где Копченый? — склонился к воде капитан.

— Я за него! — радостно завопил мужичок.

— А ты кто?

— А я брат его! Вяленый!

— Удивительное разнообразие, — засмеялся моряк, затряс бородой.

— Так это, господин Асада, — в голосе Вяленого затрепетала тревога пополам с надеждой, — договор-то, ваш… Тьфу, наш, в силе?

Капитан долго держал паузу — словно настоящий актер настоящего театра. Вяленый, за это время два раза чуть не сверзился — поймали за растрепанные полы плаща верные соратники.

— А хрен с тобой! Уговорил, чертяка языкатый! — устало кивнул капитан и швырнул в вельбот парусиновый мешочек, звонко ударившийся о банку.

Вяленый, с ловкостью акробата, перепрыгнул на противоположный борт, замахал руками, подавая знаки идущим чуть поодаль неудачникам. Гребцы замахали веслами, обгоняя еле ползущего «Лося».

С носа холька упало несколько канатов, тут же накрепко привязанных к будущим буксирам. Затрещали весла и спины. Громада тяжело груженого корабля посопротивлялась, но понемногу начала набирать скорость…

— Ну а теперь, дорогой мой друг Керф, — обратился, вернувшись на шканцы, Асада к мечнику, стоящему на прежнем месте, — нам стоит выпить за скорое расставание! Не пройдет и трех часов, как мы пришвартуемся. И книга вашей жизни перевернется на новую страницу. Кто знает, что ждет вас на причале, и после него…

— Эк тебя, друг Асада, — с подозрением окинул взором капитана Керф, — прям заколдобило!

— Это все запах родины, чтоб ее! — с ухмылкой ответил моряк и достал из-за пазухи объемистую флягу с крышкой на мелкозвенчатой цепи. — Выпьем?

— Дурак бы отказался, а я, вроде не так уж и глуп, — принял приглашение мечник.

Совершенно внезапный в этом месте душистый кальвадос из айвы прямо таки озарил солнечным цветом пасмурный день.

* * *

Островерхие крыши города пламенели осенней листвой среди черноты и серости.

Керф первым сошел с корабля. Сразу за портовыми чиновниками, которые взошли на борт за милю до пристани, и покинули, не успели еще якоря бултыхнуться в воду. Встал у обтертых канатами гранитных столбов-кнехтов, облокотился — камни под ногами по-прежнему качались из стороны в сторону. Желудок подкатывал к глотке, тут же проваливался вниз. Качка, нисколько не беспокоящая в море, неожиданно решила отыграться на берегу.

Вслед за командиром на берег спустились с «Лося» и остальные. Братья, как разведчики, впереди, за ними Лукас, Рош, потом Судьба, косящаяся по сторонам и тихонько поскуливающая то ли от восторга, то ли от страха, и Флер с Фазаном, замыкающими. У каждого наемника за спиной был огромный тюк с барахлом. Сходни опасно прогибались, а под Фазаном и вовсе жалобно затрещали, готовые лопнуть — но пронесло! Вот под Рыжим точно бы треснули…

Керф поморщился, словно раскусил внезапно горькую можжевельнинку. Эх, Рыжий, Рыжий… Жаль! И смертельно обидно, что так получилось — ведь даже непонятно, то ли мертвым за борт свалился, то ли живым… На поживу панцирным рыбам и злющим духам моря. Ну и ледяной воде, разумеется!

Отряд курганом свалил груз у кнехтов, преданно начал поедать глазами командира. Мечник уставился в небо — тучи, казалось, еще немного и вспорют свои черные животы, и прольются дождем на головы новоприбывших. Повисла тягучая тишина, таковой, к счастью, оставшаяся недолго.

На корабль набросили торговцы и наемникам, волей-неволей, пришлось убираться с дороги этой тупой и нерассуждающей массы, в голове у которой билась единственная мысль — как бы озолотиться поскорее!

Убираться из порта в новом городе, разумеется, лучше сразу в кабак — нужно срочно унимать качку в ногах и дрожь в руках. Да и вообще, познакомиться местными. Себя показать,