я понимаю, что искала в Хадсоне: темноту, голод, безжалостность. И теперь я вижу, что все они смотрят на меня.

"Какого хрена тебе надо?" шиплю я, видя, как Хадсон выходит из бара с напитком в руке. Он лишь самодовольно смотрит на меня и поглаживает свою щеку. Ненавижу его.

Он игнорирует меня и пожимает руку Хадсону, который только что пришел. "Привет, я Финн…"

"Финнеа — Фокс. Да, я знаю, кто ты".

"О? А ты?" У меня челюсть отпадает от его легкомысленного ответа, но я прекрасно знаю, что он знает ответ.

"Хадсон Кэмпбелл". Его прежний дружелюбный тон исчез. "А откуда вы знаете мою невесту?" Я глубоко сглатываю, ошеломленная. Вот так неспешность. Если бы я не знала его так хорошо, я бы подумала, что Финн совершенно невозмутим от только что брошенной бомбы, но в какую-то долю секунды его глаза вспыхивают, ноздри расширяются, а затем, как ставни на окне, он закрывает все эмоции.

"Старые друзья семьи". Он переводит взгляд на меня, и уголок его рта едва заметно подтягивается. "Хотя мы недавно воссоединились". Мое лицо обжигает жар, и я внезапно жалею, что не взяла еще выпить.

Несмотря на мой смертельный взгляд, он продолжает: "Она сделала для меня несколько портретов. Она очень талантливый фотограф, вы видели ее работы?" У меня сводит желудок, и я пытаюсь прочесть на лице Хадсона хоть какое-то подозрение, но он, похоже, ничего не замечает.

Хотя я поняла, о чем идет речь.

"Нет, как-нибудь покажешь мне", — говорит Хадсон, притягивая меня к себе и обнимая за талию. У Финна отвисает челюсть, когда он смотрит на экран.

"Ну, увидимся, Эф, может быть, для еще одной фотосессии? Приятно было познакомиться, Генри". Финн машет рукой и уходит, а у меня по коже все еще бегут мурашки от этого общения.

Я подумываю оставить все как есть, но потом думаю, как Финн, должно быть, доволен тем, что застал меня врасплох и так откровенно обозвал. Я не хочу, чтобы этот самодовольный ублюдок думал, что ему может сойти с рук подобное дерьмо.

"Мне нужно в туалет. Я сейчас вернусь". Я бегу за Финном и вижу, что он направляется в мужской туалет. Я следую за ним без колебаний.

Финн прислонился к раковине, грызет зубочистку, как будто ждет меня. Как я и говорил, самодовольный ублюдок. Я щелкаю замком.

"Ты заблудилась, принцесса?"

Финн

1Когда она врывается в ванную комнату с раскрасневшимися от гнева щеками, грудью, резко вздымающейся и опускающейся в корсете платья, мне требуется неимоверное самообладание, чтобы не откинуться на стойку. Звук закрывающейся двери заставляет мой член подпрыгнуть.

"Ты что, заблудилась, принцесса?"

"Ты не можешь этого сделать".

"Что делать?" Раздражение в ее взгляде — как рюмка крепчайшего виски.

"Ты не можешь…" Я отталкиваю стойку и обхватываю рукой ее челюсть, фактически прерывая ее.

" Давай проясним одну вещь", — ее зрачки расширяются, но она демонстративно прикусывает губу. "Я могу и буду делать все, что захочу. И никто, особенно эта шлюха Лучано, не собирается указывать мне, что я могу делать, а что нет".

Я прижимаю ее спиной к двери и провожу рукой по ее шее, чтобы пощупать пульс. Я беру ее за левое запястье и смотрю на ее голую руку. "Кольца нет, да?"

"Оно подбирается по размеру". Я вижу, что она лжет. Она отдергивает руку. "И не называй меня шлюхой".

"Ты предпочитаешь играть…"

Я откидываю голову в сторону, моя щека горит, а член пульсирует. Она дала мне пощечину.

Она, блядь, дала мне пощечину.

Я провожу языком по губе, слизывая кровь с небольшого пореза. Я мрачно смеюсь. "Я знаю, что тебе нравится грубость, детка, но тебе нужно было только попросить".

"Мне ничего от тебя не нужно, Финн". Ее глаза дикие, как будто она не может решить, напугана она или возбуждена. Я надеюсь, что и то, и другое.

"Правда?" Я крепче сжимаю ее горло и опускаю другую руку к ее обнаженному бедру через разрез платья. "Значит, я не найду твои трусики промокшими от того, что я наблюдал за тобой всю ночь?" Я скольжу рукой выше, чувствуя жар ее пизды и напряжение ее тела, когда я подхожу ближе.

Она резко вдыхает, когда я касаюсь края ее трусиков. Ее руки сжимаются в кулаки по бокам, и я удивляюсь, почему она не отталкивается сильнее. Я провожу кончиком языка по ее щеке и шепчу ей на ухо. "Я знаю, что в прошлый раз у тебя ничего не вышло, но неужели ты даже не попытаешься сопротивляться в этот раз?"

"Давай…" Она выскользнула из стрингов и вышла, засунув промокшую ткань в карман моего пиджака."…Почувствуй, как я намокла для своего жениха".

Я сопротивляюсь желанию перевернуть ее и вытрясти из нее всю ложь. Я решаю сыграть в ее игру.

Я позволю ей говорить.

Пока я не заставлю ее выкрикивать мое имя.

"Правда?" Я провожу кончиками пальцев вверх и вниз по ее щели, и — Боже, какая она мокрая. "Что такого сделал Гарвард, что ты так потекла?" Она закусывает губу, когда я раздвигаю ее складочки и смачиваю клитор.

"Трахал меня пальцами под столом", — вздыхает она, когда я сильнее надавливаю на ее набухший бутон.

"На ужине со всеми этими людьми? Ты грязная девчонка". Я опускаю пальцы вниз и прижимаюсь к ее входу. Она закусывает губу и кивает, но мне этого недостаточно. "Что он сделал, принцесса? Расскажи мне."

"Он провел рукой по моему бедру, оттянул трусики в сторону и засунул два толстых пальца в мою киску…", — задыхается она, когда я ввожу в нее два своих пальца.

"А потом?" Я требую, мой голос низкий и гравийный, моя потребность погрузить в нее больше, чем пальцы, так чертовски сильна. "Он трахал тебя сладко и медленно, как принцессу, которой ты себя считаешь, или жестко и грубо, как шлюху, которой ты, как я знаю, являешься?"

"Мягко", — пробормотала она, и я фыркнул, недовольный таким ответом. "А потом жестко". Это заставляет меня усмехнуться и ввести свои пальцы, теперь уже так хорошо покрытые ее возбуждением, глубже, а затем вытащить их, чтобы повторить все сначала.

Ее дыхание сбивается на сладостные стоны, а затем она задыхается: "Он погладил мой клитор большим пальцем". Я делаю то же самое и смотрю на нее, как бы говоря: "Нравится? Она энергично кивает, ее сердцебиение учащается, как барабан, когда моя рука все еще лежит на ее шее.

Ее