– Чего скалишься? Тут нет ничего смешного! Перестань, а не то я сверну тебе шею! – разозлился Брайан. – Бог наградил Эйлин таким характером, что ей лучше не перечить, особенно тогда, когда она, как ей кажется, права. – Смущенно потупившись, Брайан признался: – А это случается довольно часто. Я не собираюсь добровольно высовывать голову, чтобы мне ее оттяпали под горячую руку. А тем более сейчас, когда она на сносях. Не приведи Господь вывести ее из себя, тогда не только мне, но и тебе небо покажется с овчинку.

Смущение, робость – среди недостатков Маккенны их не было точно, но зрелище робеющего перед своей женой Брайана было настолько забавным, что Эван едва не рассмеялся.

– А если Грейс захочет выйти замуж за кого-нибудь, а он покажется тебе неподходящей парой, тогда как?

– Она вообще не хочет выходить замуж. Ни за кого. Хуже того, Грейс хочет опять вернуться в монастырь и провести там остаток своей жизни.

Брайан упрямо выпятил челюсть, показывая всем своим видом, что он против такого ее намерения.

– Грейс, как женщина, достойна лучшей доли. Она создана для того, чтобы иметь семью, детей, радоваться жизни, жить среди людей, а не в молитвах среди монастырских стен.

– И ты полагаешь, что все это я могу ей дать? – Эван растерялся. В словах Брайана звучал вызов, и он не знал, как к этому относиться.

– Я полагаю, что если и есть такой человек, на которого я мог бы положиться, так это только ты.

С трудом уложив детей в постель, Грейс уже собралась рассказать им на ночь сказку, как в спальню торопливо вошла Эдна.

– Миледи, сэр Брайан просит вас сойти вниз, в большой зал.

– Ой-ой, только не сейчас! – запищали хором недовольные дети.

– Тетя Грейс обещала нам рассказать сказку! – закричал Малколм.

– Да-да, о прекрасной даме и ее рыцаре! – пискнула младшая Кэтрин.

– И о драконе, – прошептал самый маленький Джеймс с блестящими от возбуждения глазами.

– Раз зовут, надо идти, – с сожалением сказала Грейс. Она предчувствовала, что ее позовут, поэтому ничуть не удивилась. Идти ей не хотелось, с гораздо бо́льшим удовольствием она осталась бы с детьми, но просьба брата напомнила ей о ее обязанностях, и Грейс послушно направилась к выходу.

– Эдна, а ты знаешь сказку, которую нам хотела рассказать тетя Грейс? – умоляющим тоном спросил Малколм.

– Не знаю, – честно призналась Эдна. – Зато я знаю другую – о злых гоблинах и добрых эльфах.

– А она очень страшная? – спросил храбрый Малколм.

– Очень, но у нее счастливый конец. Думаю, она вам понравится. Итак, слушайте.

Дети устремили взгляды на Эдну, моментально забыв о Грейс, которой стало даже обидно. Закрывая за собой двери, она услышала, как ее служанка намеренно приглушенным голосом начинает свой рассказ, и мысленно дала себе обещание придумать в следующий раз еще более страшную и увлекательную сказку и утереть нос Эдне.

Спустившись вниз, она увидела совсем юного пажа, с трудом удерживавшего в руках тяжелый поднос, который был раза в два больше его самого.

– Позволь мне помочь тебе, Коннор, – сказала Грейс и ловко сняла большой кувшин с элем, который опасно накренился набок, явно собираясь упасть.

– Благодарю вас, миледи! – радостно воскликнул паж и, подхватив заметно полегчавший поднос, устремился в главный зал.

Грейс медленно последовала за ним. Войдя, она осторожно посмотрела на возвышающийся стол, за которым сидел ее брат с каким-то гостем. По внезапным мурашкам, пробежавшим по ее спине, она вдруг поняла, что и гость, в свою очередь, разглядывает ее.

Чем был вызван его интерес – это было ей непонятно.

Подойдя ближе, Грейс привычно опустила взгляд чуть ниже, устремив его на один из углов стола. Однако приблизившись вплотную, она вынуждена была поднять глаза и тут же увидела, как по озабоченному лицу брата скользнула довольная улыбка. Смутное подозрение овладело ею.

– Грейс, позволь представить тебе моего друга, с которым мне давно хотелось тебя познакомить, – с воодушевлением произнес Брайан. – К нам пожаловал в гости сэр Эван Гилрой.

Закинув одну ногу на другую, сэр Эван сидел с таким самоуверенным и безмятежным видом, словно был не в гостях, а у себя дома. Он не спеша приподнялся, сделал шаг навстречу и поклонился. Вблизи он подавлял своим ростом, широкими плечами и хорошо развитыми мышцами, которые красноречивее любых слов говорили о его силе и доблести.

Волнуясь, Грейс поставила кувшин с элем на стол и выпрямилась. Для того чтобы взглянуть гостю в лицо, ей пришлось слегка откинуть голову назад. В нем прежде всего поражали синие глаза, гордые, красивые, которые в упор, без тени смущения рассматривали ее. Давно, очень давно никто из мужчин не смотрел на нее такими глазами.

– Леди Грейс. Очень приятно.

– Сэр Эван.

– Для меня большая честь познакомиться с такой учтивой и красивой леди, как вы.

Столь откровенный комплимент смутил Грейс своей нескромностью, и, желая скрыть смущение, она присела в реверансе. Сперва у нее возникла мысль, что сэр Эван просто хочет выказать ей любезность, но, подняв голову, она заметила, как он по-прежнему внимательно, даже слишком внимательно, разглядывает ее.

Дрожь пробежала по ее спине.

Грейс разгладила складки на платье, пытаясь понять, чем вызвано столь пристальное внимание к ее скромной особе. Насчет своей внешности у нее не было никаких иллюзий. Годы брали свое, хотя стройная, почти девичья фигура позволяла ей выглядеть моложе своих лет. Чудесные волосы темно-золотистого цвета – то, что больше всего привлекало мужчин в ее внешности, – были спрятаны под платком из легкой полупрозрачной ткани. Ее простое платье, свободное и невзрачное, хорошо приспособленное для домашних дел, никак не подчеркивало достоинств ее фигуры.

Как ни странно, несмотря на это, сэр Эван казался очарованным ее внешностью. Он смотрел на ее лицо, переводил взгляд на грудь, опускал его ниже на ноги, затем вновь поднимал глаза вверх и опять скользил ими вниз, охватывая ими ее тело. От волнения дыхание Грейс стало более частым и глубоким, грудь то приподнималась, то опускалась, – неловкая пауза затягивалась.

«Это от излишнего напряжения. Я слишком перенервничала, думая, что к нам в гости пожаловал Родерик, и теперь пережитый страх дает о себе знать», – пыталась успокоить себя Грейс. Она напомнила себе, что находится у себя дома, в замке своего брата, где ей ничто не может грозить. Волнение отступило, ушло, и теперь можно было спокойнее смотреть на гостя.

Но тут выяснилось нечто другое – трудно было противиться его обаянию. Грейс переминалась с ноги на ногу, как застенчивая девушка при виде симпатичного молодого человека. Заметив ее смущение, сэр Эван вдруг улыбнулся, и Грейс окончательно пропала. Если до этого он ей нравился, то улыбка, добрая, чуть насмешливая, в сочетании с выступившими сквозь щетину на щеках ямочками делали его совершенно неотразимым. Колени у Грейс стали мягкими, расслабленными, а сердце сладко и приятно заныло. Стряхнув наваждение, усилием воли она заставила себя вернуться из сладких грез к действительности.