обратно в отель. Гену хотели сдать в милицию, но мы не отдали. Пообещали, что он больше не будет.

— А где он сейчас?

— Спит в номере.

— Значит все хорошо. Теперь он до возвращения точно проспит. И в любом случае из номера выходить не будет. Только ему надо много воды, какой‑нибудь еды и чуть‑чуть водки для похмелья.

Оставшиеся два дня пролетели мгновенно. Андрей и Алина из номера почти не выходили. Чем больше они занимались сексом, тем больше им хотелось делать это. Лишь вечером отправлялись в какое‑нибудь кафе перекусить, а потом гуляли по ночному городу, подолгу целуясь чуть ли не на каждом углу.

Андрей за эти дни и ночи настолько свыкся с тем, что Алина всегда с ним рядом и стала чуть ли не частью его самого, что на вокзале в Москве, когда пришло время разъехаться по домам, он так растерялся, что совсем не понимал, как это возможно. Не то чтобы он не думал об этом до этого момента, но Андрей почему‑то надеялся, что этого не случится. Произойдет что‑нибудь неожиданное, почти волшебное и они останутся вместе.

Но ничего не случилось. Влюбленные долго стояли молча, пропуская электрички. Первой не выдержала Алина.

— Сейчас мы ничего не сможем изменить, — сказала она, рассматривая проходящих мимо пассажиров. — Тебе и мне надо подумать. Одно дело — запретная сладость ворованной любви без всякой ответственности, а другое…

— Ворованной? — перебил ее Андрей. — У кого? У самих себя?

— Ты вправе делать все, что захочешь. Я пойму, — тихо сказала Алина.

Она потянулась, чтобы поцеловать его в щеку, не обнимая, так как в обеих руках были сумки. Андрей отстранился и сделал шаг назад. Она болезненно улыбнулась.

— Не знаю, легче тебе будет или нет… У меня есть дочка. Ей четыре года, — Алина повернулась и пошла по перрону.

Глава 4

Искушения на то и искушения, что случаются тогда, когда ты меньше всего готов им противостоять.

Инга позвонила Андрею через неделю после его возвращения из Вильнюса. Было воскресение. Он еще спал, потому что всю ночь, чтобы отвлечься от бесконечного пережевывания одних и тех же мыслей, пил вино и смотрел старые детективы.

За эти дни он несколько раз звонил Алине на работу — просил о встрече, но она категорически отказывала.

«Пожалуйста, не спеши, — твердила она. — Это все очень серьезно. Мы не имеем право рисковать чужими судьбами. И своими тоже… Давай еще немного подумаем».

На работе тоже была полная неразбериха. Сложившийся за многие годы порядок ценообразования, отчетности и планирования перестал существовать. Для одних людей еще действовали государственные цены, для других уже рыночные. Пользуясь неразберихой, какие‑то шустрые граждане согласовывали и подписывали где‑то наверху квоты на сырье с правом выкупить его по государственным ценам. Оформив документы, они сразу же все это продавали в несколько раз дороже.

Казалось, государство сознательно самоустранилось из всех сфер, где раньше было монополистом, чтобы дать дорогу каким‑то сомнительным личностям. Все вдруг стало бесхозным. Бери что хочешь, делай что хочешь. Да что там их контора… На глазах целая страна схлопывалась как карточный домик.

Накануне, в субботу, целый день звонил Генка. Он допился до того, что от него ушла жена. Маша не выдержала его пьяных выходок. Забрала дочку и уехала к матери в Ленинград.

Андрей советовал Гене завязать и не мешкая просить у нее прощения, но тот плакал в телефонную трубку или кричал, что все его достали, а ему, художнику, нужен покой и понимание.

Андрею не хотелось думать, что будет с Геной, что будет дальше со страной и даже, что будет с ним самим. Поэтому, услышав голос Инги, обрадовался возможности вернуться в то время, когда забот почти не было.

— Ну наконец-то, — прожурчал в телефонной трубке знакомый голос. — Ты не поверишь: я всю ночь ворочалась и не спала. Еле дождалась, когда можно будет тебе позвонить. Пару раз порывалась сделать это посреди ночи, но, слава богу, сдержалась.

— Что-то случилось? — еще до конца не проснувшись, спросил Андрей и потянулся, разгоняя остатки сна.

— Да, случилось. Я решила, что мы с тобой должны немедленно пожениться, — ответила Инга и рассмеялась. — Испугался?.. Мой адрес помнишь? Приезжай быстрее.

Андрей сразу подумал об Алине. Но быстро нашел себе оправдание: «Скорее всего, она сейчас проснулась в теплой постельке и обнимается с мужем».

У него в голове пронеслись несколько выдуманных сцен ее семейной жизни. Он свесил ноги вниз и сел на краю кровати. Провел руками по волосам. «Ничего плохого я не совершу, если съезжу к хорошей знакомой, — успокоил он себя. — А про женитьбу она, кончено, шутит».

Андрей знал, что обманывает себя. В глубине души он чувствовал, что у Алины после их встречи нет прежней безмятежной семейной жизни. Но почему‑то все равно не мог отказать Инге. Может быть, тогда в Вильнюсе он был прав: ему хотелось что‑то доказать себе или что‑то доказать ей.

Инга давно уже переселилась в его сердце с главного места, где она была очень долго, куда‑то в глубину. Теперь она напоминала о себе уже не острой болью, а зудила как заживающая ранка, засохшую корку которой постоянно хочется отодрать.

Холл в подъезде того самого дома на улице Грановского за «Военторгом» будто стал гораздо меньше и уже не напоминал театральное фойе. Казалось, тот же самый вахтер выглянул из своей деревянной будочки с белыми казенными занавесочками на окнах. Когда‑то он казался Андрею грозным стражем чей‑то роскошной жизни. А сейчас перед ним был болтливый старичок с уже несмываемой услужливой и одновременно презирающей всех людей улыбкой.

— Дела… Дела-то какие кругом творятся, — соскучившись по собеседнику, затараторил охранник. — Вчера на митинг ездил на Манежную площадь, — радостно сообщил он. — Говорят, что скоро сбросят коммуняк с нашей шеи.

— А вам-то от этого какая радость? — поинтересовался Андрей.

— Как какая? — опешил вахтер, сразу изменившись в лице. — Сколько можно русскому человеку этих дармоедов кормить!

— Да-да. Теперь уж заживем…

Через несколько секунд Андрей, нажимая на кнопку звонка, с удивлением почувствовал, что волнуется так же, как десять лет назад, когда пришел сюда первый раз.

Дверь открылась. Инга, приглашая войти, сделала шаг назад. Она нерешительно улыбалась и внимательно смотрела в его глаза, пытаясь угадать, какое впечатление произвела.

Андрей догадался, что она тоже волнуется и от этого ему стало немного проще. «Значит она такая же, как все, — подумал он с облегчением. — почти такая же…» — мысленно уточнил он, протягивая букет.

То, что Инга не совсем «как все», было понятно по смелости, с которой