Я чувствовала себя подавленной, впрочем, как и Лина, но укол, по итогу, она мне не поставила. Когда за ней закрылась дверь, я долго смотрела в потолок, заложив руки за голову и пытаясь привести в порядок мысли. Позже, взглянув на часы, поняла — пришло время спать, но мне не хотелось. Вот и началось нарушение привычного хода событий. Это было странно и страшно одновременно. Не знаю чего я боялась больше — возвращения приступов или того, что мне станет лучше.

Мысли свернули к Вирджину. Неужели он знает или того хуже — участвует в этом? Про дядю даже думать не хотелось. Он любит меня и точка. Перевернулась на бок, и, подперев голову кулаком, продолжила размышлять. Зачем дяде мне вредить? А доктору зачем? Внутри все протестовало, значит тут явно нечто другое. Возможно, есть кто-то третий, кто решил поквитаться со мной или достать дядю. А вот это уже была дельная мысль. Надо узнать с кем у Ионтера напряженные отношения. Возможно Лина знает или вспомнит.

Звук открывшейся двери нарушил мое уединение. Я дернулась от неожиданности, и, оглянувшись, посмотрела на вошедшую Беллу. В голове тут же возник мерзкий вопрос — а вдруг это она? Нет, я так с ума сойду. Образ всегда улыбающейся и доброй няни никак не вязался с человеком хладнокровно желающим меня извести.

— Эва, девочка! — Всплеснула руками Белла, увидев мое хмурое лицо, и тут же засыпала вопросами. — Что с тобой? Почему не спишь? Тебе плохо? — Она была так искренне встревожена, что я не выдержала и потянув к ней руки разревелась. Она тут же бросилась меня успокаивать, укачивая как маленькую и молча выслушала. А мне надо было выговориться, иначе я рисковала потерять связь с реальностью. В мой рассказ вошло все — начиная с последнего дня рождения, и заканчивая сегодняшним разговором с Линой. Белла не перебивала и своего мнения никак не высказывала, и этого было достаточно, чтобы я почувствовала себя гораздо лучше. После окончания истерики я готова была к тому, что моя мудрая няня посмеется над нами и назовет это все выдумками. Но вместо этого Белла задала вопрос:

— А как погибли твои родные, Эва?

Удивленно посмотрела на нее, не понимая к чему этот вопрос. Но женщина была настойчива.

— Я никогда не лезла к тебе с расспросами, но сейчас это может оказаться важным. Официальную версию я, конечно, читала в газете и по новостям подробно это дело обсуждалось, но это все не то. — Она покачала головой. — Ты была там. Что же все таки произошло?

Столько лет я гнала от себя воспоминания и сейчас просто не готова была вновь оживить их. Слишком больно. Но раз Белла считает это необходимым, то я расскажу. Чуть позже.

— Скоро приедет дядя, и доктор Вир вот-вот появится. Приходи ко мне после ужина и Лину возьми с собой. Скажем, что у нас посиделки.

Няня понимающе кивнула и не стала возражать. Она помогла мне умыться и напоила чаем, а затем ушла готовить ужин. Позже заглянул доктор, но я была не в состоянии, чтобы разговаривать с ним. Несмотря на сильные чувства к нему внутри уже успело поселиться нечто темное, что глухо ворочалось во мне, и имя ему было — недоверие. Вир одним взглядом считал мое настроение и нахмурился.

— Тебя что-то беспокоит? — озабоченно спросил он и приложился губами к моему лбу. В нос ударил его терпкий запах с легким освежающим парфюмом. Захотелось провести ладонью по гладко выбритой щеке, уткнуться мужчине в шею и не шевелиться.

Я вымученно улыбнулась и соврала:

— Голова болит. Много читала перед сном. Не переживай, завтра утром наверняка мне станет легче.

Он ободряюще потрепал меня по плечу и погладил по волосам.

— Отдыхай, малыш. Если станет хуже — сразу зови. — и меня оставили в покое.

Я с сожалением смотрела как он уходит. Подумать только, еще утром я мечтала заняться с ним любовью, а сейчас подозреваю в преступлении. Поскорей бы со всем этим разобраться.

Затем был визит дяди, который уже был в курсе моей головной боли и тоже засиживаться не стал. Когда меня, наконец, оставили одну, я стала разглядывать альбом с фотографиями, что дядя нашел в доме дедушки. Карточек было не много, но это все что сохранилось на память о моей семье и о тех временах, когда я была счастлива. Последнее фото было сделано за три месяца до смерти дедушки. На картинке были мы все: мама в красивом сиреневом платье держит под руку папу. Отец смотрит прямо в кадр слегка прищурившись. Слева стоит дедушка, как всегда, в строгом костюме и галстуке. Дядя расположился за их спинами и счастливо улыбался, положив руки на плечи папы. Спереди были мы с братьями. Это был день рождения Артана. Больно. Мне до сих пор так больно.

Белла и Лина пришли одновременно. Дядя высказался против наших посиделок, но нам удалось его убедить, что все под контролем и переживать не стоит. Под натиском двух девиц, меня и супруги, дядя сдался, решив тоже устроить себе выходной. Пожелав хорошего вечера, Ионтер уехал в загородный клуб, где обычно отдыхал бомонд столицы, проводя время за игорным столом и потягивая дорогой алкоголь. Доктор Вир, проверив мое состояние, ушел пораньше спать. Няня принесла с собой поднос с горячим чаем и чашками, а также пирожными с кремом. Лина принесла печенье. Когда плотно закрыли дверь, все устроились на кровати. Меня не торопили, но мучить их не стала, да и времени собраться с духом было предостаточно.

— Мне было одиннадцать, когда это случилось. Тогда в гости приехал дядя, а отец только вернулся из командировки, и мы собрались на семейный ужин. Все было как всегда. В тот день у меня болело горло и я, отказавшись от чая, сразу после трапезы отправилась спать к себе наверх. Чуть позже в спальню заглянула мама, проверить и поцеловать перед сном. Помню уже засыпая, слышала смех отца внизу.

Среди ночи мне приснился дурной сон, и я резко вскочила от собственного вскрика. В комнате сильно пахло гарью, и я тут же выбежала в коридор. Верхний этаж заволокло дымом, дышать было нечем. Задыхаясь и безудержно кашляя, стала звать маму и папу, но никто не ответил. Я толкнула дверь в спальню братьев, но она была почему-то заперта. Впрочем, мальчишки любили запереться, чтобы смотреть картинки с полуодетыми девушками в журналах для взрослых, которые я однажды обнаружила под матрасом у Тимея. Сколько бы ни кричала и не