дикторша рассказала тогда историю твоей семьи. В голове не укладывалось — через какие муки ты прошла за свою короткую жизнь.

— Да, я тоже смотрела тот выпуск. Вся наша школа смотрела. — выдохнула Эмелина, пристроив голову на согнутые коленки. — Было так жалко вас, а еще я стала бояться, что это может когда-нибудь случится со мной.

Меня же осенила мысль:

— Лина, ты ведь знала Тимея? Вы же учились в одной школе агнов! — и я жадно ставилась на девушку.

— Да, я знала твоего брата, но мы никогда не общались. Он был старше меня, и мы не пересекались на занятиях. Школа агнов сильно отличается от обычных школ. В основном каждый ученик занимается со своим наставником и тот учит всему, что знает сам. Есть и общие занятия, но, как правило, они случаются крайне редко и только у детей примерно одного возраста. Увы, мне особо нечего рассказать о Тимее. — она виновато посмотрела на меня и зачем-то добавила — Прости.

Я разочарованно вздохнула, но тут же переключилась:

— А ты когда-нибудь разговаривала с Ионтером о той ночи, когда погибли наши близкие?

— Я пробовала поднять эту тему, но он тут же замкнулся в себе. Тогда я поняла, что не стоит тревожить его воспоминания.

Ее ответ меня не удивил — ведь если со мной возились врачи и психологи, то дядя переживал все внутри себя. Один. Даже со мной он старался не говорить о родных. По началу, я думала, что он бережет меня, но со временем поняла — ему самому слишком больно и горько. У него появилась настоящая семья, которой никогда не было, и вновь не осталось почти никого.

— Вернемся к тому приступу. Как думаешь, могла ли ты принять нечто, что спровоцировало его? — Спросила Лина и мы с Беллой разом подобрались. Ведь проблема никуда не делась, и нам предстояло самим найти ответы на вопросы.

— Ты имеешь в виду тот сок?

— Вполне возможно. — кивнула подруга. — Может было что-то странное или необычное в тот день?

Я на секунду задумалась, но потом решительно покачала головой.

— Предполагаешь, что нашу девочку намеренно отравили? — поинтересовалась няня.

— Насколько хватает моих знаний, я предполагаю, что это вещество Эве дали сначала в большом количестве вместе с едой. Из-за этого возникла резкая реакция, и все закончилось приступом. Возможно оно быстро выводится из организма, раз его не нашли по анализам, когда она попала в больницу. Либо врачи были подкуплены.

— Подкуплены? Ну, так можно весь мир считать участвующим в заговоре. — нахмурилась я. Мне все казалось таким глупым.

— Я не настаиваю. — отрезала подруга. — Я лишь строю гипотезы. Мне нужны анализы и факты, тогда я смогу точнее восстановить картину событий.

Мы ненадолго замолчали. Каждая думала о своем, но невысказанный вопрос о том "кто виноват" повис в воздухе.

— Нет, это не может быть дядя. — решительно высказалась я, стукнув ладонями по коленям.

— Я тоже так думаю. — тут же подхватила Белла. Лина задумчиво потерла переносицу.

— Есть тот, кому надо, чтобы ты была больна или… — подруга запнулась.

— Или умерла. — со злой усмешкой закончила я за нее. Почему-то мысли о собственной смерти меня не пугали. Гораздо больше страшило потерять доверие к тем людям, за которых я легко бы эту самую жизнь отдала.

— Так или иначе, я уверена — ты болеешь именно в результате этого препарата. Он официально нигде не зарегистрирован. Даже экспериментальных данных нет.

— Дядя упоминал, что пока оно еще не прошло всех испытаний, но его уверили в абсолютной безопасности для меня. И мне действительно стало лучше. Приступы с тех пор почти прошли.

— Значит, они закончились, когда тебе стали колоть его внутривенно! — возбужденно воскликнула Эмелина и, вскочив с кровати, заходила по комнате, рассуждая вслух. — Возможно в сочетании с едой или каким-то компонентом он дает такую ярко выраженную реакцию, но судя по твоим анализам, негативное воздействие на организм продолжается, а значит дело еще и в дозировке.

Я открыла рот и закрыла. Мне нечем было возразить. Доводы подруги были логичны и не лишены смысла.

— Так что же нам со всем этим делать? — встряла Белла. — Я хочу, чтобы моя девочка поправилась, а виновных наказали.

— Я тоже этого хочу. — решительно сказала подруга. — Мы вместе найдем выход.

— Я могу под видом генеральной уборки поискать любые записи и папки касательно твоей болезни. — подхватила Белла.

Лина с задумчивым видом выдала:

— Я проверю сейф и компьютер мужа. — она упрямо посмотрела мне в глаза. Меня поразила ее решимость и непоколебимость в желании докопаться до сути. Может в глубине души она была убеждена, что ничего не найдет. Вселенная свидетель — мне тоже этого хотелось.

Скоро они обе ушли, а я укладывала в голове события этого дня. Мысли роились и копошились, как мелкие мухи. Мне срочно нужна информация, позволяющая понять, что происходит. Как никогда не хватало дяди — вот с кем хотелось поговорить, но я дала слово, что потерплю и буду молчать. Надо время. Мы непременно во всем разберемся. Завтра первым делом я поищу в интернете всю информацию о моей семье — новости, сплетни, слухи… что угодно, что может нам помочь.

Глава 5

Было жарко. Тело охватила непонятная истома. Низ живота дергало и скручивало в тугой узел. Я беспокойно завозилась в кровати, но неприятные ощущения не исчезли, к тому же стала болеть поясница. Окончательно проснувшись, открыла глаза и села. Только тогда ощутила, что у меня влажное белье. Рывком откинула одеяло и в ужасе уставилась на свою пижаму. Кровь! Пятна крови были на мне, простыне и одеяле. Я запаниковала и уже хотела нажать кнопку вызова доктора, как меня посетила внезапная мысль. Не может этого быть! Но догадка оказалась верна — случилось то, на что даже уже не надеялась — я стала девушкой во всех смыслах этого слова. Слезы потекли по щекам, и именно в этот момент в комнату зашла Белла. На ее лице отобразился испуг. Но когда же до нее дошло, что на самом деле случилось, заплакала и она.

— Девочка моя! — простонала няня и крепко меня обняла.

Мне исполнилось четырнадцать, когда няня стала говорить со мной о взрослении и изменении организма. Она подробно рассказала мне о том, как девочка становится женщиной, как происходит зачатие и рождение ребенка. Оттого своих первых женских дней я ждала с трепетом и волнением. Вот только они не приходили. Врачи, бессильные перед моей болезнью, только разводили руками. Однажды до меня дошло — у