— И в темноте дорогу найдем, — усмехнулся он.

— Кстати, — собирая пышные волосы на затылке, сказала она. — Я никак не могу дозвониться до Татьяны. Телефон молчит, никто не отвечает. Ты виделся с ней?

— Да, — глухо ответил он. С известной натяжкой это была чистая правда…

Лариса заинтересованно повернулась к нему:

— И что она сказала? Можно ли ей хоть чем-нибудь помочь?

— Боюсь, уже нет, — нехотя ответил Серов.

Он надеялся, что Лариска забудет спросить о Трапезниковой или хотя бы начнет этот тяжелый разговор за ужином, а не в постели.

— Уже? — она протянула руку, зажгла ночник на тумбочке и встревоженно поглядела Сергею в глаза, но он сделал вид, что зажмурился от яркого света, хотя ночник едва-едва рассеял сумрак в комнате. — Уже? — недоуменно повторила Лариса. — Что ты имеешь в виду?

— Она мертва, — через силу роняя слова, ответил Сергей.

— Мертва?!. — Лариса в ужасе прижата к губам ладонь. — Почему?!

Серов вздохнул: не хотелось отвечать, но какой смысл скрывать правду, если она все равно узнает ее через кого-то из общих знакомых?

— Ее убили. Выбросили из окна.

— О Боже, — простонала Лариса, ощупью отыскивая на тумбочке сигареты. Чиркнув зажигалкой, она жадно затянулась, и Сергей заметал, что по ее щекам катятся слезы.

Она как-то вся съежилась. Прижала колени к груди, обхватила их руками и села на кровати спиной к Серову. Не оборачиваясь, спросила:

— Что там произошло? Ты знаешь?

— Откуда? — в раздражении произнес он. — У меня и так полон рот хлопот, поскольку разбой и убийства у нашего народа в чести. Когда что-нибудь прояснится, я тебе скажу.

— Господи, — по-бабьи всхлипнула Лариса. — И за что только ей такое?

Сергей встал, собрал разбросанную на полу одежду, аккуратно повесил ее на спинку стула. Потом сходил в прихожую, принес халат Ларисы и свой портфель. Она следила за ним полными слез глазами и вдруг резко выкрикнула:

— А ты?! Как же ты так?! Я же просила!

— Я не могу все предвидеть, — накинув на себя халат, ответил Серов, — Когда я приехал, она была уже мертва. Я же не Бог!

— Да, ты не Бог, — она презрительно скривила губы. — Ты хреновый сыщик, Серега! Пустышка в своем ремесле!

— Сыск не ремесло, а искусство, — ровным голосом ответил он, не желая затевать ссору среди ночи, да еще на голодный желудок. — А насчет того, какой я сыщик… Уж какой есть.

Она бросила окурок в пепельницу, взяла протянутый им халат, надела его и пошла на кухню…

Ужинали в полном молчании, будто два человека, случайно оказавшихся за одним столиком в столовой или ресторане и не расположенных к беседе. Впрочем, Сергей был даже рад этому — уж лучше молчание, чем истерики, а Лариска, с ее буйным характером, вполне способна на шумный скандал даже по менее значительному поводу.

После ужина Лариса с грохотом свалила грязные тарелки в посудомоечную машину, но включать ее не стала, а выкурила сигарету, ушла в спальню, легла и погасила свет. Серов немного посидел на кухне в одиночестве, выпил чаю, приготовил на утро бутерброды и убрал их в холодильник — подружка явно не встанет в шесть утра, чтобы покормить его завтраком. Подобной заботливости за все время их знакомства за ней не замечалось.

В темноте пробравшись в спальню, он скинул халат и скользнул под одеяло. Лариса лежала на боку, спиной к нему, и Сергей нежно погладил шелковистую кожу ее крутого бедра. Он чувствовал: она не спит, а только притворяется, но его попытки помириться ни к чему не привели. Нет, она не сбросила его руку, не повернулась, чтобы наговорить резкостей, — Лариса упорно делала вид, что спит, хотя он прекрасно слышал, как после его ласки участилось ее дыхание. Казалось, еще немного — и она сдастся, однако этого не произошло.

«Ну и ладно, — повернувшись к ней спиной, подумал Серов. — Посплю немного, времени третий час».

Закрыв глаза, он сразу провалился в глубокий сон, и когда утром, ровно в шесть, затрещал будильник, ему показалось, что он смежил веки всего на несколько секунд. Привычно протянув руку, он нащупал кнопку звонка, нажал на нее, и назойливый треск прекратился.

Погода стояла серенькая, небо заволокло низкими дождевыми тучами, давление явно падало и хотелось понежиться в постели, однако Сергей заставил себя встать. Дальше все шло по обычному распорядку — душ, бритье, зарядка, кофеварка на кухне, бутерброды из холодильника. Радио «Ностальжи» сегодня передавало латиноамериканские мелодии.

Откусив от бутерброда, Серов суеверно покосился на телефонный аппарат: вдруг раздастся новый неожиданный звонок? На его счастье, телефон хранил гробовое молчание.

Позавтракав, он прошел в спальню, тихо оделся и посмотрел на спящую Ларису — разбудить ее, сказать добрые и ласковые слова на прощание или пусть спит и видит сны? Интересно, что ей снится? Спросить как-нибудь? Но расскажет ли? Не каждый готов пустить другого в свой сокровенный внутренний мирок, и они с Лариской, несмотря на всю любовную страсть, тоже избегали приоткрывать друг перед другом двери того таинственного храма, который принято называть душой.

Так ничего и не решив, он взял портфель и вышел из квартиры, плотно прикрыв за собой дверь. Автоматический замок мягко щелкнул, словно поставил последнюю точку в их ночном разговоре…

Весь день Владислав Борисович испытывал чувство неясной тревоги, будто чуял приближение тихо подкрадывающегося несчастья: сидя за компьютером в своем тесном кабинете и выкуривая сигарету за сигаретой, он мучительно пытался понять — отчего так муторно на душе? Вроде бы за последнее время не случалось никаких конфликтов ни на работе, ни дома, дела шли своим чередом…

Даже принимая сотрудников или отвечая на важные телефонные звонки, он не мог избавиться от дурных предчувствий. Дома привычная обстановка помогла немного снять нервное напряжение. После ужина он выпил таблетку успокаивающего, прилег на диван и задремал.

Проснулся он оттого, что собака лизала ему руку, чуть прихватывая ее зубами, словно хотела напомнить — пора на прогулку. Шамрай открыл глаза, бросил взгляд на часы, вскочил и начал торопливо переодеваться. Как он мог забыть: сегодня очередная встреча с человеком в ортопедическом ботинке! И Владислав уже опаздывал на нее, рискуя вызвать неудовольствие колченогого — тот почитал пунктуальность одним из залогов безопасности.

Выскочив из подъезда, Шамрай припустил бегом, сердито дергая за поводок, когда эрдель тянулся к столбам, желая ознакомиться с «объявлениями», оставленными другими собаками. Вот, наконец, и укутанная вечерними сиреневыми сумерками аллея. Заметив далеко впереди знакомую сутуловатую фигуру с тростью, Владислав Борисович спустил эрделя с поводка и быстрым шагом догнал колченогого.

— Опаздываете, — вместо приветствия недовольно проскрипел тот поравнявшемуся с ним Шамраю.