Хайдар ждал дальнейшего упоминания о Джалале, но все равно ему стало тошно.

Рашид решил его доконать:

– Я шел за тобой только для того, чтобы сказать, как меня позабавит ваша борьба за трон. Вы оба унаследовали абсурдное высокомерие своего дяди, невоздержанность двоюродных братьев и безграничную подлость матери.

Высказавшись, Рашид отвернулся и отправился в темноту коридора.

Он уходил, лишая Хайдара возможности наладить с ним отношения.

Хайдар бросился за ним и схватил за руку.

Рашид посмотрел на впившиеся в его руку пальцы Хайдара.

– Что с тобой случилось, Рашид?

Рашид спокойно убрал руку Хайдара и отошел в сторону, будто боясь испачкаться. Взгляд его стал непроницаемым.

– Ты, сын стервы, всегда думал только о себе!

– Сейчас я стараюсь думать не только о себе.

– Ты немного опоздал. На несколько лет.

– Перестань говорить загадками. Откуда у тебя это?

– Имеешь в виду шрам? Видел бы ты его до пластической операции.

Хайдару показалось, его голова вот-вот лопнет от разочарования.

– Я имею в виду все. И шрам, и остальное…

Какое-то время казалось, что Рашид не ответит. Но тот произнес:

– Я доверился не тем людям.

Хайдар шагнул назад:

– Хочешь сказать, это я приложил руку?

– До чего приятно наблюдать, как хорошо ты обучился самообману, не говоря уже об отпущении грехов самому себе, Хайдар.

Хайдар окончательно перестал понимать, что происходит.

– Что за безумие, Рашид? Да, у нас были разногласия в последние годы…

– Ты хочешь сказать, мы пытались уничтожить друг друга?

– Я пытался помешать тебе уничтожить меня. Я боролся с тобой только в сфере бизнеса.

– Вот это, – произнес Рашид, наклонил голову и лениво провел пальцем по шраму, – тоже только бизнес.

Растерянный, Хайдар уставился на него:

– Ты несешь бессмыслицу.

– И ты тоже, если собрался восстановить со мной отношения. И если думаешь, будто я когда-нибудь тебя прощу… – Он покачал головой. – Ты перепутал меня с другим Рашидом аль-Мансури. С тем, кого давно уже нет в живых…

Хайдар схватил кузена за руку:

– Рашид, ты должен, по крайней мере…

Тот повернулся к нему и прорычал:

– Я ничего не должен ни тебе, ни Джалалу, ни кому бы то ни было из вашей семьи!

Умолкнув, он уставился на Хайдара буравящим взглядом, словно прожигая дыры в его душе. Потом Рашид растянул губы в зловещей улыбке, его зубы сверкнули на фоне смуглой кожи.

Хайдар едва сдержал дрожь: «Во что, черт побери, превратился Рашид?»

– Я прошу у тебя прощения, Хайдар. Я неточно выразился, сказав, что ничего не должен тебе и твоим родственникам. Я должен тебе много боли и страданий. – Прежде чем выйти из коридора, Рашид повернулся и одарил Хайдара мертвенно-спокойным взглядом. – Приготовься к расплате, Хайдар.

Хайдар приложил все силы, чтобы не догнать Рашида и заставить его объясниться. Он знал: Рашид ничего не скажет, даже если он изобьет его до полусмерти. Пока он затаится и будет выжидать. А за это время Хайдар должен кое-что разузнать, чтобы убедить Рашида прекратить конфронтацию.

Помимо этого Хайдару предстоит разобраться с Роксаной, Джалалом и пустующим троном.

Он машинально вошел в танцевальный зал, едва обращая внимание на пышное убранство. Что-то привлекло его внимание, и ему показалось – голоса, звон посуды и национальная тягучая мелодия затихли.

Роксана.

Она шла на сцену. Бойкая, самоуверенная, с прямой спиной, строго одетая. Ярко-рыжие волосы уложены в пучок, скромный макияж. Она совсем не походила на страстную женщину, от которой Хайдар потерял голову восемь лет назад. Или на особу в халате, за пару дней до этого лишившую его самообладания.

Но даже сейчас Роксана влекла его к себе. Она словно подобрала к его либидо некий пароль.

Хайдар с упоением оглядывал ее. В его душе вдруг проснулись восхищение и гордость. Он стиснул зубы – ему нельзя восхищаться ею. Он намерен всего лишь утолить сексуальное желание.

Выйдя из тени, Хайдар направился к столикам. Конечно, его появление спровоцировало ропот и перешептывание гостей в танцевальном зале.

Хайдар беспрепятственно шел вперед, пока не приблизился к представителям клана, выбравшим его своим претендентом. Их удивление сменилось восторгом, они бросились к нему, желая всем показать: Хайдар на их стороне. Беседуя со старейшинами, он не отрывал глаз от двух особ, вызывающих в нем противоположные эмоции: Рашида у входа и Роксаны на сцене.

Хайдара усадили за столик поближе к сцене. Внешне невозмутимая, Роксана ждала, когда он займет свое место. Но Хайдар чувствовал: она в ярости. В другой раз он упивался бы ее реакцией, но сейчас не был готов к такой враждебности. Придется терпеть. А Роксане придется смириться с его присутствием.

Она так и поступила. Произнеся краткую вступительную речь, Роксана передала микрофон первому оратору. Хайдар наблюдал, как она спускается со сцены и идет в конец танцевального зала. Роксана уселась за столик недалеко от Рашида, одиноко стоящего у входа.

Посмотрев на Роксану и Рашида, он удостоился их взглядов, полных отвращения. Если бы пришел Джалал, ненавидящая Хайдара троица была бы в сборе.

Он выдохнул и попытался сосредоточиться на происходящем.

Самые важные для Хайдара люди ненавидят его. Ему теперь казалось: чтобы заслужить ненависть, нужно просто быть самим собой. И он рассчитывает завоевать расположение всего народа?

Хайдар – сын своей матери, ему не удалось избежать ее разрушительного влияния. Об искуплении грехов не может быть и речи. Лучшее, что он может сделать для Азмахара, – убраться из него куда подальше.

Он еще раз посмотрел на тех, кто думал – Хайдар обязан покинуть страну. Увидев подтверждение этой мысли в их глазах, Хайдар понял, какое решение должен принять.

Он отвернулся от Роксаны и Рашида. Совсем скоро он докажет им и всем остальным, как они заблуждались на его счет.

Для примирения самовлюбленных, придерживающихся устаревших взглядов представителей племен – так называемой элиты, – хватило бы трех часов. Но нервы Роксаны были на пределе, потому что переговоры приходилось вести под пристальным взглядом Хайдара.

Она и члены ее команды упорно трудились, чтобы собрать вместе главных людей королевства, узнать их позицию и посмотреть, удастся ли им договориться. Она собиралась высказать твердое мнение о том, кого из претендентов на трон следует оставить, а от кого лучше избавиться.