просит, — он неожиданно улыбнулся и, взяв её за руку, прошептал, — с кем имею дело?

Она не одернула руку, молясь, чтобы Ханс не дёрнулся со своего места в противоположном углу таверны.

— Мне нечего скрывать. Я обычная целительница, и одному моему клиенту нужен редкий ингредиент. Ничего тайного, — она улыбнулась в ответ.

— Целительница, значит, — посмотрел исподлобья и выпустил руку, откинувшись на спинку кресла. — Точно не ведьма?

Он засмеялся.

— Нет, — серьёзно ответила девушка, — к сожалению.

Маркус внимательно наблюдал за тем, как вдруг из кокетливо-приветливого её взгляд стал серьёзным.

— И что такой прекрасной целительнице понадобилось от меня? — наконец, перешёл к делу.

Она наклонилась к нему, прошептав:

— Песок времени.

Он присвистнул.

— Вы поможете?

— Ваш клиент знает, сколько это стоит?

— Догадывается.

Сначала он молчал, как будто что-то обдумывая. Потом резко встал, тень флирта в мгновение ока слетела с его лица. Серьёзным тоном бросил:

— Завтра в полдень будь в городском парке. И не забудь три тысячи злотых.

Такая резкая смена ничуть не смутила её. Она окликнула Маркуса, когда тот пошёл к выходу:

— Я почувствую подделку. Не вздумай обмануть.

Он ничего не сказал и вышел, кинув мимолетный взгляд на Ханса, сидевшего противоположном углу зала.

Глава 12.

Ханс шёл по улице в глубокой задумчивости, и как будто не замечал девушку, с трудом поспевавшую за ним. Он размышлял не о том, какие шаги предпринять, чтобы найти оставшиеся ингредиенты. Не о том, что времени остаётся всё меньше для снятия проклятия. А о том, что эта маленькая девчонка сделала с ним.

Один день. Один день они провели вместе, а Ханс не мог смотреть на неё, чтоб не защемило сердце. Не мог говорить с ней, боясь выдать себя. Никогда он не чувствовал ничего подобного, чтоб от одной мысли о ней бросало в жар. Хоть огонь — это его стихия и союзник, он испытывал сильный дискомфорт, когда кровь начинала бурлить внутри. Ох, эта маленькая девочка, которая идёт сзади и понятия не имеет, что он чувствует сейчас.

Когда в таверне наблюдал за ней и Маркусом, когда видел, как Тея открыто и легко флиртует, Ханс чуть не спалил там всё к чертям собачим. Да, он ревновал! Он чувствовал себя глупым юнцом и от этого ещё больше злился. Он просто не имеет права сейчас позволять себе такие слабости. Только не сейчас. Потом решит, что с этим делать, а сейчас надо спасти мать.

— Ханс, мы долго будем идти? Куда мы? Ты уже полчаса идёшь и молчишь.

Он остановился, скользнув взглядом по платью и устремив взор куда-то над её головой. Произнёс:

— Нужно поесть. Я ищу, где можно поужинать и переночевать.

— Дельная мысль.

Он только неопределённо пожал плечами и пошёл дальше. Видя, что Ханс не в духе, Тея не стала приставать с разговорами, мечтая оказаться в тишине и лечь спать.

Спустя каких-то двадцать минут они заходили в гостиничный номер. Он оказался весьма приличный, как и сама гостиница. Маги в этом мире прилично зарабатывают и могут себе позволить местный люкс, который состоял из двух спален, гостиной и ванной комнаты.

Ханс сослался на занятость и удалился в свою спальню, наспех пожелав спокойной ночи.

Тея, наконец, осталась одна. Приняв ванну и перекусив принесённым прямо в номер ужином, легла под одеяло, мечтая блаженно забыться сном. И у неё уже начало получаться, когда сквозь дремоту послышалось, как Ханс вышел из ванной и закрыл дверь в свою спальню.

Его присутствие, хоть и за стеной, успокаивало. Стало тихо. Ни шума за окном, ни тиканья часов, ни скрип половиц в коридоре от сапог запоздалых постояльцев. Всё стихло и повеяло холодом. Тем знакомым холодом, которого она так боялась. Даже глаза не надо было открывать, чтобы понять — Тень пришла к ней.

— Только не это… — прошептала, осторожно натянув одеяло на голову. Тея выжидала и тихо читала молитву. Но чувство страха не покидало, и она знала, что так продлится до самого утра.

Собрав всё своё мужество, не вылезая из-под одеяла, соскользнула с кровати и босиком помчалась в гостиную, а потом и в соседнюю спальню.

Ханс сидел на кровати, изучая какой-то документ при свете магического светильника, когда дверь в его спальню открылась, и на пороге возникла она. Укутанная в одеяло Тея зашла и бесцеремонно легла к нему на кровать.

— Мне очень страшно спать одной. Я буду ночевать тут, — заявила она, смотря на него своими серьёзными зелёными глазами.

Даже если б он и хотел, то не смог бы ничего сказать. Ханс напрягся, когда она взяла его руку в свои ладошки и уснула. Надо ли говорить, что в эту ночь он не сомкнул глаз? Он лёг рядом, любуясь её красивым и безмятежным лицом, наслаждаясь прикосновением маленьких пальчиков, которые так и не отпустили его до утра. Да, он попал. Но пока не готов был себе в этом признаться.

Она проснулась, когда солнце уже поднялось высоко, и Ханса в спальне не было.

«Вот учудила вчера — он точно подумает, что я с приветом. Хорошо, что ночью не устроил допрос с пристрастием, чего это я испугалась». Тея не желала ни с кем обсуждать Тень, для неё это была слишком болезненная тема.

Ещё хорошо помнила те походы к психологу, когда рассказала родителям о Тени. Когда её считали с приветом и всячески пытались лечить. Тогда-то она и закрылась ото всех людей, кроме бабушки. Которая успокаивала и верила девочке. Возможно, она что-то знала. Но сейчас не у кого спросить, бабушки нет. А Ханс вряд ли воспримет страхи серьёзно. Кто он ей? Случайный клиент, которому от неё нужен результат.

Девушка зашла в гостиную в тот момент, когда Ханс выходил из ванной. По пояс обнажённый, ещё с влажными вьющимися волосами, с которых стекали капельки воды на шею и плечи. Тея невольно уставилась на светлые завитушки на груди, и сглотнула, плавно переведя взгляд на его лицо. Он сначала остановился от неожиданности, а потом медленно подошёл и взял белую рубашку, перекинутую через кресло, за которое она держалась. В этот момент они оказались так близко друг к другу, что Тея почувствовала, как пахнет ещё влажное тело мага, а он — её дурманящий аромат растрёпанных после сна волос.

— Доброе утро, — нависая сверху, проговорил он.

Тея не шевелилась, боясь потерять равновесие. Ей показалось, что от него идёт жар, но лицо совершенно ничего не выражало. Надев рубашку, он окинул её взглядом. И