— Как скажешь… Но ты уверен, что я смогу понравиться преемнику Тиберия?

— Не говори глупостей! Такая красавица, как ты, не может не понравиться мужчине. Только будь терпеливой и жди своего часа. А сейчас на Капри тебе делать нечего. Тиберий еще не отошел от предательства Сеяна и Левиллы. Ты ведь, верно, мечтаешь о пирах и веселье, но там сейчас не весело. А если и случаются застолья, то такие, о которых не рассказывают в обществе римских матрон… Давай договоримся так: как только принцепс немного успокоится, прекратятся пытки и казни, я дам тебе знать, и тогда ты решишь, ехать или не ехать.

— А если я опоздаю?

— Пустое! Калигула слишком занят своими сестрами, чтобы жениться, а Гемелл еще слишком юн и не успел надеть мужскую тогу… Так что, голубушка, придется тебе на время умерить свои аппетиты, — закончил Макрон шутливо. — Это я говорю тебе как друг твоего отца, и твой тоже.

Он ласково провел рукой по нежному бедру и потянулся губами к ее приоткрытому рту, но девушка снова отклонила голову, задумчиво нахмурив брови.

Префект тяжело вздохнул и сокрушенно покачал головой. В уговорах Макрона была не только ревность, но и серьезные опасения за будущее взбалмошной девчонки. С каждым месяцем Тиберий все больше превращался из сурового, но справедливого правителя в кровожадного развратника. Да и Калигула имел в Риме очень плохую репутацию. Чтобы удержаться на той высоте, куда его занесла судьба, префекту претория надо было держать возможного преемника под контролем, и он твердо решил попросить жену быть полюбезнее с правнуком Юлии Старшей. В конце концов, это и в ее интересах. Присутствие Мессалины в Путеолах спутало бы сейчас его карты.

Макрон вспомнил Калигулу, его блуждающий взгляд, вечно мокрые губы, резкий смех, наглое обращение даже с самыми добропорядочными матронами Рима. Юпитер Всеблагой, если Гай уже сейчас столь развратен, то что же будет, когда парень станет императором? Поездка в компании юного сластолюбца станет серьезным испытанием, но префект дал себе слово, что не позволит себе быть втянутым в какие-то неприятности. Надо будет дать понять Калигуле, что без его, Макрона, услуг и защиты он не проживет на Капри и двух дней. Пусть чувствует себя обязанным, чтобы, в случае чего, потребовать от него встречных услуг. Мало ли как могут пойти дела!

Макрон сильно ошибался в своих расчетах: Калигула не умел быть благодарным и, став принцепсом, быстро расправился с верным префектом претория, которому был не в последнюю очередь обязан властью над огромной империей. Историки рассказывают, что когда Тиберий умирал и Калигула уже примерял императорский перстень, сорванный с пальца страшного старика, тот вдруг пришел в себя и приподнялся, перепугав свою свиту. Люди кинулись бежать, а на Калигулу напал столбняк, и он только трясся от ужаса в предчувствии расправы. Только вмешательство Макрона спасло жизнь сына Агриппины Старшей. Увидев, что умиравший старик очнулся, телохранитель императора быстро шагнул к его ложу и, не колеблясь, задушил своего господина, велев набросать одежды на его голову.

Но эта история была еще далеко. Пока же префект претория, вернувшись с Мессалиной в душный полумрак ее спальни, наслаждался телом юной красавицы, а она, не забывая стонать в нужные моменты, обдумывала план действий. Надо сделать так, чтобы Калигула на Капри вспоминал о ждущей его в Риме красавице. Времени, конечно, оставалось в обрез, но кое-что еще можно предпринять. Постаравшись побыстрее выставить разомлевшего от ее ласк Макрона, коварная красавица кликнула проворную Порцию и приказала прибежавшей на зов девушке приготовить все для омовения.

Засуетившиеся рабыни быстро наполнили ванну водой, вылив в нее для гладкости кожи молодой госпожи три кувшина ослиного молока. Мессалина вытянулась в воде и долго лежала, ощущая, как вода обволакивает ее тело, смывая следы любовных ласк префекта и насыщая его влагой.

Затем Порция вымыла госпоже волосы и, получив приказ, чтобы на рассвете к ней явился парикмахер сделать прическу, побежала предупредить жившего неподалеку цирюльника.

Выйдя из ванны, Мессалина ощутила, как пробуждается от прохладного воздуха ее тело. Довольно усмехнувшись, она потянулась, точно сытая кошка, после чего разлеглась на столе, где ее, умастив тело маслами, долго массировал угрюмый евнух-египтянин. За этим делом ее застала мать, обеспокоенная поднявшимся в доме переполохом:

— Что случилось, Мессалина?

— Ничего особенного. Просто решила принять ванну. Разве это преступление?

Но Лепиду было не так легко провести. В конце концов, она знала свою дочь не первый день и прекрасно чувствовала, когда та лжет ей в лицо. Сделав массажисту знак, чтобы тот оставил их на время, Лепида опустилась в стоящее недалеко от стола кресло, в котором любил сиживать ее почивший супруг.

— Что ты еще задумала, глупая девчонка? Ты понимаешь, что твоя репутация трещит по швам? Еще немного — и на тебе не женится ни один уважающий себя римлянин. Придется благородной римлянке искать себе мужа среди вольноотпущенников, а поскольку я не дам согласия на такой брак, то тебе придется выбирать: либо навсегда остаться в девках, либо уйти из дома без гроша за душой. Макрона тебе еще простили, но следующая связь будет стоить Мессалине положения в обществе.

— А что такое общество? — приподняла голову девушка. — Несколько старых сплетниц, которые решают, что можно, а что нельзя. А не менее старые сенаторы пишут законы, от которых у всех сводит скулы со скуки. Будь их воля, римлянки до сих пор сидели бы за прялками, как в глубокую старину. Нет, мама, эта страшилка не про меня.

— Август отправил собственную дочь в ссылку только потому, что она позволила себе устроить оргию на форуме.

— Тиберий не божественный Август, и хватит об этом. Скажи лучше, где можно поутру встретить Калигулу?

— Так вот зачем все эти приготовления! — ахнула матрона, прижав к груди стиснутые руки. — Ты решила теперь спутаться с этим вертопрахом!

— Ну, спутаться — это слишком громкое слово. Не надо пугать им ни меня, ни себя. Я только хочу, чтобы он не забыл меня, сидя на Капри, и при первой возможности вспомнил о том, что в Риме его преданно ждет прекрасная Мессалина… Мама, Тиберию семьдесят три года, а Калигула не женат. Это мой шанс, и я хочу им воспользоваться… А теперь позови массажиста. У меня еще полно дел.

Вздохнув, Лепида тяжело поднялась и побрела к двери. Вот и все. Ее дочь сделала свой выбор, и никакие родительские увещевания уже не помогают. Кивнув египтянину, она молча удалилась в свои покои и, улегшись на постель, долго лежала, вспоминая свою юность. В кого только пошла ее дочь? Добропорядочные родители, прекрасное окружение — а она готова переспать даже с вольноотпущенником, если только тот обладает реальной властью. О, если бы здесь был Квинт! Он бы сумел своими ласками отвлечь хозяйку от тяжелых мыслей. Но красавец херуск уже давно размахивал деревянным мечом в школе гладиаторов, куда она его продала сразу после возвращения от Сеяна. Чего не сделаешь ради хорошей репутации дочери!

А в это время виновница материнских переживаний уже видела третий сон. Мессалина была молода, честолюбива, умна и красива. Кто же, обладая такой уймой достоинств, согласится провести свою жизнь в безвестности? Только не она!