Был праздник и последние дни морских купаний.

Инари и Коскинен молча сели за столик и, проглотив легкий завтрак, запивали его пахучим крепким горячим кофе.

Праздничный день проходил мимо них. На лужайке у берега лежали со своими семьями чиновники, торговцы, доктора и инженеры из тех, кто не успел еще обзавестись своей яхтой.

«Приобретай моторные лодки, учись управлять ими — это великое оружие в будущей войне за нашу независимость!» — гласили объявления, сбывающие хлам западноевропейских и американских фирм.

— Когда рабочая революция в Суоми была разбита, — продолжал свой рассказ Инари, — многие наши товарищи на севере перешли границу и стали собираться в Княжьей губе, Кандалакше, Мурманске. Много финнов работало там на постройке железной дороги. Все они ненавидели лахтарей и солдат Вильгельма, которые с помощью Свинхувуда водворяли на финляндский трон захудалого германского принца.

Инари рассказывал, как в Мурманске появились английский флот, королевская пехота, шотландские стрелки. Интервенты обратились к финнам.

— У нас и у вас, — говорили они, — общий враг: германская армия. Давайте объединимся в борьбе. Общими силами изгоним немцев и их союзников из Суоми!..

Они объявили запись в финский легион британской королевской армии.

— Записывайтесь в легион, — сказали они голодным финнам, строителям дорог и лесорубам, — вы получите прекрасный паек. Белый хлеб, сгущенное молоко, отличные консервы, шоколад…

Но и этот убедительный довод не подействовал бы, если бы на севере, в Мурманске, не оказался Оскар Токой. Во время революции он был членом революционного правительства — Совета народных уполномоченных. Из-за таких, как он, и была проиграна наша революция, но в этом еще тогда мало кто разбирался. И вот этот Оскар Токой, социал-предатель, — да будет его имя проклято, так же как и имя его друга Таннера! — ездил по линии и агитировал вступать в легион. И многие ему поверили — ведь он был членом Центрального комитета социал-демократов — и записались в легион. Набралось в легионе свыше тысячи человек. Они получили английские обмундирование, оружие. Начальство сначала было выборное. Командиром выбрали Токоя. Ему присвоено было звание полковника английской королевской армии. Но сам-то он знал, что все слова о драке с немцами и лахтарями — ложь. Настоящий же план у интервентов на Мурмане был такой: вымуштровать финский легион, создать из него внушительную воинскую часть и бросить против Советской республики, против Красной Армии.

Как всегда, чужими руками они хотели загребать жар. Английский капиталист полярный «исследователь» Шекльтон уже выхлопотал у архангельского белогвардейского правительства в полную, нераздельную концессию на девяносто девять лет весь Мурман. Остин Френч еще за три года до этого с помощью дипломатического нажима вынудил царское правительство заключить с ним договор на постройку участка Мурманской железной дороги от Колы до Кандалакши и, ничего не сделав, получил аванс в пятьсот шестьдесят тысяч рублей золотом. По его следам теперь устремились и другие авантюристы… Как же не воспользоваться было им услугами социал-предателя Токоя, помогавшего покупать по дешевке пушечное мясо?!

Но и английские интервенты и Токой просчитались.

— Мы у них отняли самое ценное — людей, солдат! — сказал Инари. — В августе восемнадцатого года, вскоре после учредительного съезда нашей партии, меня вызвали и, как человека, отлично знающего эти места, вместе с другими товарищами послали на север, через линию фронта, в Княжью губу, где был расквартирован легион. У нас было одно задание — сделать все для того, чтобы легионеры обратили свое оружие против интервентов. И мы знали, что там уже работают наши товарищи. Одним из них был Ярви, посланный туда еще в начале июня.

Берег был уже близко, и поэтому Инари не стал сейчас рассказывать Коскинену о том, как он с товарищами перешел линию фронта, по болотам и лесам добрался до Княжьей губы, как записался в легион и что там делал, ежеминутно рискуя жизнью.

Он рассказал только, что Ярви начал внутри легиона борьбу с Токоем. Многие из легионеров знали Ярви как боевого командира в дни гражданской войны, знали, что он был организатором Красной гвардии среди железнодорожников. К тому же он жил не с офицерами, как Токой, а в бараках, вместе со всеми. Авторитет его с каждым днем вырастал. На одном очень бурном собрании легионеры избрали своим командиром Ярви. Так в легионе стало два командира. Один — полковник Токой — в отставке, другой — действующий. В марте девятнадцатого года, считая, что легион достаточно уже вымуштрован, командование интервентов, забыв все свои обещания, отправило его на фронт против Красной Армии. Токой ездил по ротам, произносил речи о том, что надо немедленно и решительно выполнить приказ и зарекомендовать себя как верных союзников Антанты, «защитников демократии».

И тут перед строем вышли вперед один за другим Ярви, Инари — он недавно был избран командиром роты — и обратились к легиону:

— Против Красной Армии, против Советской республики мы, трудящиеся финны, не сделали и не сделаем ни одного выстрела. Их враги — наши враги, а мы им кровные товарищи.

— Да здравствуют Советы! На позиции не идем! Открываем фронт!

Интервентам пришлось двинуть свои войска против легиона. Но до боев дело не дошло, только в двух местах были небольшие схватки. Английские интервенты увидели, что легионеры, если их к этому вынудят, будут драться отчаянно, но не с Красной Армией, а с ними. Боевые действия в тылу могли бы плохо кончиться для них. Тут могла начаться такая передряга, о какой они и подумать не могли. Тем более что и в английских частях на Мурмане начались бунты. И не будь тогда предательства Токоя, большое бы подспорье получила Красная Армия в своем наступлении на Мурманск. Поэтому интервенты послали парламентеров, и Токой склонил легион ввязаться в переговоры…

— Финский легион не будет драться с Красной Армией. Не принуждайте. Вам же будет хуже! — вот какой была позиция легионеров.

— Тогда сдавайте оружие, которое вы получили от нас, и идите на все четыре стороны! — говорил командующий войсками интервентов на Мурмане генерал Майнард.

— Без гарантий неприкосновенности легион оружия не сдаст.

Майнард объявил и письменно заверил, что он договорился с финляндским правительством о том, что по возвращении в Финляндию никто из легионеров не будет наказан. И это оказалось новым предательством. Интервенты передали тех, кого они соблазнили обещаниями бороться с лахтарями, в руки лахтарей, отлично зная, что их там ожидает.

Влияние Токоя в легионе с каждым днем падало, наше — росло, и если приказ об отправке легиона на фронт был отдан хотя бы на неделю позже, то задание, которое нам дала партия, было