что оно сработало?

Она широко и с надеждой улыбнулась. Внезапно мне в голову пришла мысль, вызвавшая приступ паники.

– Кто-нибудь знает, что ты принесла его сюда?

– Я была осторожна. За кого ты меня держишь? – сказала Мэллорин. – Будто бы я раньше никуда его с собой не брала. Мне известны законы, и я знаю, что мне нельзя держать его у себя.

– Твои родители не против?

Она на мгновение замолчала.

– Они не знают, – ответила девочка наконец. – И не узнают.

По ее взгляду я поняла, что на этом история совсем не заканчивается, но мне ничего рассказывать не собираются.

– Где ты вообще его достала? И как дрессировала? Лис же вообще нельзя приручить, разве нет?

– Если тебе приходится приручать своего фамильяра, ты что-то делаешь неправильно, – изрекла Мэллорин. – И я его не достала, а призвала.

– Призвала. Вроде как из ниоткуда?

– Я не знаю, откуда он появился, – ответила Мэллорин. – Правда, Баджинс? Просто однажды ты оказался у моей двери, да, милый?

Она прижала лиса к себе, и он издал какой-то фыркающий, мурлыкающий звук.

– Я призвала его. Он пришел на зов, и я его люблю. Да-да.

Последняя фраза была обращена явно не ко мне – таким голосом не говорят с другим человеком, разве что с совсем маленьким ребенком.

– Знаешь, он ведь не обычный лис, – сказала она, – а особенный.

– Не сомневаюсь.

Мэллорин ощетинилась.

– Ты мне не веришь. Потом увидишь. Можешь верить во что хочешь. Нам не привыкать.

Девочка заключила Зорро в крепкие покровительственные объятия и одарила меня взглядом, который не оставлял сомнений в том, насколько она к нему привязана.

– Так что с ним не так? – спросила я.

Лицо Мэллорин смягчилось. Она с любовью посмотрела на Зорро.

– Мы не знаем, правда, милый? – проворковала она, поглаживая его уши.

Она наклонилась ко мне, как будто собиралась поделиться секретом.

– Но у меня есть теория.

– Что за теория? – спросила я.

Она понизила голос.

– Думаю, его прокляли.

– Прокляли?

– Напустили злые чары, – пояснила Мэллорин.

– Кто мог это сделать?

– Низшие демоны, духи из других измерений, злонамеренный колдун, – перечислила Мэллорин. – Кто угодно.

Зорро открыл пасть и тяжело задышал. Выражения морд животных бывает трудно понять, но если видеть их достаточно часто – например, если проводить все детство в ветеринарной клинике, – то начинаешь лучше считывать их чувства. Уголки глаз Зорро приопустились ниже и потеряли остроту, веки казались тяжелыми и утомленными. Пасть открылась, но она была безжизненной и вялой, без малейшей улыбки – это могло указывать на боль или дискомфорт.

Зорро что-то беспокоило, и я очень сомневалась, что это были «низшие демоны». Был только один способ узнать наверняка.

– Можно его погладить? – спросила я.

Мэллорин поменяла положение рук, давая мне доступ. Когда я протянула руку, Зорро закрыл глаза и наклонил ко мне морду, позволяя прикоснуться. Я провела костяшками пальцев по его переносице и между ушами. Сначала я ничего не почувствовала, но потом, зарывшись пальцами в густую жесткую шерсть у основания черепа, начала ощущать покалывание. Мэллорин вновь заговорила. Жестом свободной руки я велела ей замолчать, а затем закрыла глаза, чувствуя, как покалывание распространяется по всему телу.

Грудь сдавило, и, как бы я ни старалась сделать глубокий вдох, воздуху словно некуда было идти. Сердце колотилось о ребра слишком медленно, слишком сильно, вызывая тошноту. Мэллорин, может, и не была ведьмой, но в двух вещах она была права: во-первых, в Зорро и правда было что-то особенное, во-вторых, с ним творилось нечто очень нехорошее.

– Что с ним? – спросила Мэллорин. – Это все демоны?

– Он болен, – отозвалась я. – Возможно, чем-то серьезным.

– Что нам делать?

Я понятия не имела, как обратить испытанные мгновение назад ощущения в более-менее приличный диагноз. С тем же успехом на Зорро могло и правда лежать проклятие. Так или иначе, даже просто пустив лису в клинику, я, скорее всего, нарушила несколько законов в области охраны дикой природы. И все же… В глазах Мэллорин я видела страх. Она не только переживала о Зорро, но и боялась, что я откажусь им помогать. Я понимала, что, кроме меня, обратиться им будет не к кому.

– Прямо сейчас ничего сделать нельзя, – сказала я.

Было почти четыре часа, и я не хотела рисковать и проводить тщательное обследование, пока в клинике находились люди.

– Ему придется провести здесь ночь.

Мы закрылись в пять, и вскоре после этого я услышала, как по коридору проехал велосипед доктора Полсон. Еще около получаса в клинике суетился медперсонал, протирая поверхности, подметая полы, приводя в порядок документы и запасаясь инвентарем на следующий день. Затем, один за другим, они тоже ушли, заперев за собой входную дверь.

Мы с Мэллорин решили, что раз все видели, как она заходила в здание с переноской, лучше будет забрать ее с собой, пусть даже из-за этого Зорро сможет свободно разгуливать по кабинету. Мэллорин обняла лиса, шепотом попрощалась с ним и еще раз заверила меня, что он не натворит глупостей. К счастью, она оказалась права. Зорро свернулся калачиком в углу за моим столом и так и лежал там, не издавая ни звука.

Как только в клинике все стихло, я выглянула из кабинета и осмотрела коридор. Мы с Зорро были одни. Я распахнула дверь и жестом позвала лиса за собой. Мы быстро шли по коридору в направлении процедурной. Звук цокающих по линолеуму пустой клиники лисьих когтей странно успокаивал.

Я знала, как пользоваться нашим новым рентгеном, потому что в прошлом месяце слышала объяснение торгового агента, но я совсем не умела читать рентгеновские снимки и не знала, на что следует обращать внимание. Мне только было известно, что Зорро с трудом дышал, а сердце у него в груди билось слишком тяжело. Может быть, сделав рентген, я смогу понять, в чем проблема.

Новый аппарат, белый и сверкающий, состоял из рентгеновского пистолета, плоскопанельного детектора на регулируемом кронштейне и монитора, который показывал изображения. Зорро оказался сговорчивее большинства других животных, и уже через несколько минут у меня было три снимка его груди с разных углов. Я подняла лиса с процедурного стола и осторожно опустила его на пол. Он сел у моих ног и стал наблюдать за тем, как я выводила изображения на экран и просматривала их, пытаясь разобраться в увиденном.

За полосами его ребер в бледно-молочном облаке скопления органов виднелось сердце, темное и полупрозрачное. С другого ракурса было видно, как на фоне легких, похожих на крылья ангела, разветвляются кровеносные сосуды и альвеолы. Смотря на сегменты спинного мозга, можно было проследить нервные пути, поднимающиеся к мозгу. Кем бы Мэллорин ни считала Зорро, внутри он был таким же, как любое другое мелкое млекопитающее.

Янтарные глаза Зорро встретились с моими. Его не волновало, что я до сих пор не имела ни малейшего представления о том, как управлять клиникой, и по большей части злилась на весь мир. Он не интересовался долгами, ипотекой и тем, что я скрывала от самых близких мне людей. Смотря на людей, животные не разбираются во всех сложностях нашей жизни и видят нас ровно такими, какие мы есть в данный момент. Им не стыдно, они не боятся.

Я мало что понимала в рентгеновских снимках, но все же кое-что бросалось в глаза. В одном месте я заметила яркое пятно, которого, вероятно, не должно было там быть, в другом – тонкую темную волнистую линию, показавшуюся мне подозрительной. Грудная полость в целом тоже выглядела не совсем правильно. Я почти наверняка знала, что все это имело какое-то значение, но ничего больше сказать не могла – на этом мои знания в области ветеринарии заканчивались. Я снова и снова листала рентгенограммы в надежде на озарение. Но оно так и не пришло.

– Прости, Зорро, – сказала я. – Не знаю, что с тобой.

Зорро посмотрел на меня снизу вверх, не прося ни о чем, и в тот момент я поняла, что обязана его вылечить.

Я сфотографировала рентгенограммы и отправила их доктору Полсон. Мгновение спустя мой телефон зазвонил. В пустом процедурном кабинете рингтон прозвучал так громко, что сердце у меня подпрыгнуло.

– Что это? – спросила она.

– Моя подруга привела свою… эм… собаку. Я хотела ей помочь. Вам ничего не кажется странным?

На другом конце линии воцарилось молчание.

– Ты все еще в клинике?

– Да, – ответила я, изо всех сил стараясь убрать нотки паники из голоса. – Все… эм… нормально. Я просто… зашла подруга, так что я…

Еще одна длинная пауза.

– Может быть, мне стоит прийти и взглянуть самой? – произнесла доктор Полсон.

На секунду я оцепенела, чувствуя, как вокруг меня смыкаются стены. Она вернется в клинику и увидит, что я притащила сюда запрещенное животное. Потом доктор позвонит в службу защиты животных, потому