по силе с плотским вожделением. В какой-то мере оно питало почти каждую мысль, служило поводом почти каждого действия.

Ричард Скотт Бэккер

— Дицуда, просыпайся! Вставай!

Юный инквизитор недовольно замычал. Кто-то, не особо церемонясь, тряс его за плечо.

Несмотря на явное физическое неудобство, Дицуда не спешил приходить в сознание, ему не хотелось возвращаться на грешную землю. Душа ещё смутно помнила чудо, пережитое накануне, нежилась в космических лучах, пронизывающих насквозь всю Вселенную. Дицуда был всем и одновременно ничем, перед ним раскрывались величайшие тайны мироздания, так зачем же стремиться назад в наполненную тщетной суетой и страданием юдоль? Дух тянулся к невероятному источнику света, он отрицал мрак, холод и безнадёгу обыденной жизни. Дицуда лишь крепче зажмуривал веки.

Увесистая оплеуха прервала возвышенность внутренних переживаний. Дицуде пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы продолжить сопротивление.

Шлёп!

— Проклятье! Вставай!

Шлёп! Шлёп! Шлёп!

Душа вновь оказалась в заточении тюрьмы плоти. Дицуда открыл глаза, уставившись в хмурое осеннее небо. Над ним склонились два лица, если не сказать, морды. Озабоченный хозяин трактира и бледный как полотно Конрад. Старший инквизитор опустил уже поднятую для очередной оплеухи ручищу.

— Давай, поднимай свою задницу. У нас проблемы, Дицуда. Большие проблемы!

Конрад Крамер отвернулся, оглядывая опустевшую площадь, пока трактирщик помогал Дицуде подняться.

— Нас обокрали. Забрали мечи и кинжалы, хорошо ещё не прирезали. Правда, с учётом пропажи Слёз Господних, возможно, что это не милосердие, а наоборот, крайне жестокая пытка.

Тело Дицуды нещадно болело. Мышцы казались ватными, многие связки были растянуты, он ощущал, как наливаются кровью свежие синяки. Голова кружилась, раскалывалась, во рту было сухо как в горне. В общем, почти полный набор последствий тяжёлого похмелья, вот только Дицуда точно помнил, что ни капли спиртного не пил. Он едва мог стоять на ногах, вынуждено опираясь на хозяина трактира, который явно желал как можно скорее убраться с безлюдной рыночной площади.

Бросив телегу, использовавшуюся для сбора трупов, два инквизитора, трактирщик и нанятый для охраны громила направились обратно в безопасное место.

— Мне сообщила о вас с утра эта девушка, — промямлил поддерживающий Дицуду трактирщик. — Та, с щербатой улыбкой. Блудница, — осклабил пожилой мужчина гнилые зубы в сальной ухмылочке. — Сказала, что Рисхарт Сидсус передаёт вам наилучшие пожелания. Это была ведь издёвка, ага?

Дицуда не стал отвечать на вопрос. И так всё понятно, чем ещё могла быть такая подстава? Ересиарх обезвредил двух инквизиторов, не пролив ни капли чьей-либо крови — блестяще! Если раздобыть новое оружие они смогут относительно быстро, то достать в охваченном чумой городе Слёзы Господни практически невозможно. Придётся теперь сидеть дома и не высовываться. А демон при этом скоро окончательно материализуется и войдёт в полную силу…

— Ты всё ещё считаешь, что Рисхарт Сидсус к чуме непричастен? — не скрывая мстительного злорадства в голосе, повернулся к Конраду юноша. — Пневматик он или нет, но он наша главная зацепка в расследовании, — немного подумав, Дицуда мрачно добавил. — Как и Лястяша. Придётся снова наведаться вечером в гости и на сей раз устроить настоящий допрос.

Идти в бордель Дицуде пришлось одному. Более возрастной Конрад восстанавливался после диких плясок куда дольше юноши. Это несколько убавило Дицуде решимости, как и дубина с кухонным тесаком вместо привычного короткого меча и кинжала. Тем не менее юный инквизитор чувствовал, что должен разобраться с Лястяшей, пускай даже ему придётся вести себя куда сдержанней, чем хотелось при сегодняшнем пробуждении.

Идя на закате по улице, Дицуда почти не обращал внимания на царившее вокруг запустение. Если в начале эпидемии все двери и ставни по вечерам были закрыты, то теперь гораздо большую тревогу вызывали двери распахнутые. Это означало, что все жильцы дома пали жертвами мора и ломиться в заразное помещение не следует. По народному поверью чума передавалась через миазмы, а где может быть больше миазмов, чем в доме недавно умерших грешников? Многих мародёров это поначалу не останавливало, но только до тех пор, пока большинство из них не отправилось на тот свет следом за прежними владельцами утвари. Теперь дома с открытыми дверьми часто стояли совершенно нетронутыми. Чума — не какой-то гражданский закон, так просто её не обманешь.

Закрытых дверей изо дня в день становилось всё меньше. Как минимум каждый третий дом стоял нараспашку. Дицуда видел дым, поднимающийся от костров со всех четырёх сторон света, где были расположены городские ворота. Самый густой дым шёл с востока, куда Конрад с Дицудой старательно свозили трупы почти всю неделю. Что ж, теперь чумным санитарам придётся обходиться без их скромной помощи: лишившись Слёз Господних, позволить себе заниматься благотворительностью инквизиторы не могли. Нужно сберечь себя до столкновения с демоном, шансы инквизиторов на победу и так драматически снизились. Ни освящённого оружие, ни чудодейственных амулетов… Одной верой праведной в наше время со злом не сражаются.

Проклятый Рисхарт и его проклятые пляски!

Дицуда нарочито громко постучал в закрытую дверь борделя. Внутри явно веселилась большая компания. Нашли время для пирушки, похотливые сволочи!

Дверь приоткрылась, в щель выглянуло недовольное лицо вышибалы:

— Чё надо? Сегодня вечером мы закрыты.

Дицуде хотелось грозно объявить себя служителем Плети Господней и приказать впустить его внутрь, но он вовремя сдержал свой порыв. Святое Учение в Ортосурбе сейчас не слишком ценили, по глупости и невежеству виня Господа в попустительстве тёмным силам. Уважением пользовались только сёстры Ордена Освобождения Духа, остальных официальных священнослужителей недолюбливали.

— Мне нужно поговорить с Лястяшей. Я ненадолго.

Вышибала открыл створки шире:

— А, это ты, маленький инквизитор. Заходи.

Дицуда проглотил не самое приятное обращение. Дубина охранявшего бордель громилы была увесистей его собственной, к тому же у бугая имелись напарники.

Маленький так маленький, оставалось надеяться, что речь не о его мужском достоинстве, а о ранге.

В просторной гостиной борделя сегодня было как никогда многолюдно, вдоль дальней стены стоял длинный стол, за которым вкушал ароматную пищу и вино весь цвет Ортосурба. Оставшиеся в городе аристократы, купцы и