– Эвтаназия у нас пока не признана официально, – напомнил доктор.

– Я не в том смысле! – вскинулся стажер. – То есть… Ну как объяснить?! Простите, господин Немертвых, я не очень силен в описаниях, но… Госпожа Конг – это что-то такое возвышенное, что ли, что-то… снизошедшее до меня! Ну что проку, если она подарила мне эту штуку? – Он подергал цепочку. – Ее-то самой нет рядом!

– А вы – молодой человек в самом расцвете сил, – понимающе кивнул Немертвых. Ему было забавно.

– Да не в этом же дело! Просто… Ну… А вдруг она подарила – и забыла? Сколько таких молодых людей она встречает каждый день? А я… – юноша понурился. – Я ведь пока что никто и звать меня никак…

– По документам вы вроде бы числитесь Дэвидом Дубовны? – уточнил доктор.

– Но это же ничего не значит! – возопил тот, а Теодор усмехнулся. – Я… ни карьеры, ни положения, ни средств, ни даже самостоятельно раскрытого дела, хоть самого завалящего!

– А вы полагаете, суть именно в этом?

– Нет, но… но… – Дэвид заметался. – Я считаю, это играет не последнюю роль!

«Только не для дам наподобие госпожи Конг», – подумал доктор, но не стал говорить этого вслух. Если юноша дойдет до этого своим умом, честь ему и хвала, а нет – туда ему и дорога…

– И поэтому вы развлекаетесь сомнительного толка журнальчиками? – спросил он вместо этого.

– Откуда вы…

– А почему у вас карман оттопыривается? – опередил Немертвых. – Нет, это не оружие, любому ясно, не газета, другой формат, да и вообще, я вижу краешек заголовка.

– Ну… – Дэвид понурился. – Там такой сюжет завлекательный!

– И туземки фигуристые, – поддержал доктор, но сжалился и не стал добивать: – Так ко мне-то вы зачем пришли? За бромом?

– Нет… Я просто думал, что вы знаете способ не дышать… подолгу, – уныло сказал стажер.

Немертвых заинтересовался и после короткого допроса выяснил, что эмпирическим путем юноше удалось установить: его хватает ровно на одиннадцать секунд чтения журнала, потом цепочка передавливает горло намертво. И ладно бы, задерживать дыхание Дэвид умел почти на две минуты, но вот артерии…

– Разрабатывайте навык скорочтения, – сказал жестокосердный Теодор. Подумал и добавил: – И скороразглядывания.

– И это все, что вы можете посоветовать? – упавшим голосом спросил тот.

– Тренируйте силу воли, – посоветовал доктор. – Не каждого выбирают надмозгини!

Дэвид подумал, что лучше бы его выбрали три обычные девушки… Но, с другой стороны, Ирма была так хороша, так недоступна… и вдруг обратила внимание на него! Но он так слаб…

– Ну-ка, покажите, как это у вас выходит, – велел Немертвых и сунул юноше журнал, в сравнении с которым «Прекрасные ушелицы» не котировались вовсе. – Ага! Надо же, как интересно придумано!

Он безжалостно сунул сомлевшему Дэвиду под нос ватку с нашатырем, а пока тот приходил в себя, взял номер «Ушелиц с Тау Кита» и перелистал, то и дело хмыкая: «Ну и затейники! Ого, а это как? Хм, а хвост – вещь небесполезная…»

– Теодор, вот и я! – раздалось от дверей, и едва очнувшийся Дэвид чуть было не сомлел снова: в дверях стояла Каролина.

– Я искренне рад вас видеть, – серьезно сказал доктор. – А вы, юноша, идите. Идите и не грешите!

– Но…

– Что еще?

– Вот… – показал Дубовны синяки на горле. – Вдруг кто увидит?

«Решат, что у тебя подружка-затейница, – подумал тот со вздохом, – каких только извращенцев теперь не повстречаешь! Но ладно…»

– Вот мазь. Втирайте как следует, – сказал он стажеру. – И идите уже спать!

Каролина нетерпеливо притопнула ножкой.

Дэвид вышел и задумался. Что, спрашивается, понадобилось госпоже Кисленьких в каюте доктора? Подслушивать ему претило, но…

В каюте же происходило следующее.

– Так в чем же ваша проблема, Теодор? – спросила Каролина. – Причем столь срочная и важная, что не могла даже обождать до утра?

Доктор молча указал на закрытую дверь спальни, а сам деликатно отвернулся.

Госпожа Кисленьких повернула ручку, заглянула внутрь и сказала «Карра небесная!», что в ее устах могло быть приравнено к чудовищному богохульству.

– Теодор, выйдите, – велела она строго. – Немедленно!

– Но…

– Сейчас же! Я ведь не перечу вам, когда вы занимаетесь Пушистиком? Ну а тут ваши профессиональные навыки не понадобятся. Тут, – она улыбнулась, – нужна женская рука…

Доктор послушно вышел, разумеется, наткнувшись на Дэвида.

– Э-э, – произнес тот, – я хотел спросить, не случилось ли чего…

– Нашей дорогой Каролине зачем-то срочно потребовалась моя каюта, – ответил Теодор и улыбнулся так, что прочие вопросы у стажера отпали. Оставалось только с позором ретироваться, теряясь в догадках…

У себя в каюте Дэвид тщательно втер мазь в кровоподтеки на шее, а потом задумался. «Скорочтение… – проносилось в его голове. – Только одиннадцать секунд. Нет, целых одиннадцать секунд! Да я подготовился к экзамену по всему курсу гражданского права всего за два дня!» И стажер решительно достал из чемодана ножницы и клей…

На следующее утро Руперт Бессмертных, проведший половину ночи за беседой со старым приятелем (и чаркой «бессмертновки»), а потому спавший дольше обычного, выбрался на палубу и имел удовольствие наблюдать следующую картину: его стажер, уютно устроившись в шезлонге, укрывшись пледом и вдобавок повязав шарф (против простуды, видимо), с энтузиазмом изучал потрепанный том Уголовного кодекса. Правда, делал он это как-то странно: одну страницу Дубовны проглядывал очень быстро, прикрыв глаза на исходе, потом шумно выдыхал и двигался далее. Тут он задерживался надолго, хмурил брови и кусал губы, видимо, запоминал что-то, затем набирал побольше воздуху и вновь отправлялся в увлекательное плавание…

Заинтригованный таким поведением, генеральный следователь бесшумно подошел к стажеру, встал за его спиной и словно бы невзначай заглянул в книгу.

Следующие несколько минут Руперт Бессмертных безмолвно хватал ртом воздух и беззвучно костерил тех, кто подсказал… подсказал стажеру Дубовны вставить между страницами Уголовного кодекса фривольные картинки из какого-то неприличного журнальчика! Такого кощунства Руперт стерпеть не мог, но… поразмыслил и не стал обрушивать на юношу громы и молнии. Во-первых, он догадывался, кто именно был автором идеи, во-вторых, не мог не оценить изящества решения, а в-третьих… стажер рос на глазах, и об этом тоже не следовало забывать!

«Интересно, до чего он еще додумается?» – подумал следователь и демонстративно устроился в соседнем шезлонге с пухлым томиком документальных историй о великих сыщиках прошлого.

Рядом обнаружился доктор, задумчивый сверх всякой меры и почему-то без излюбленной тросточки.