– Ты на кого учишься?

– На адвоката.

– Да ну? Молодец. А грабежи женщин – это, я так понимаю, производственная практика?

Студент молчал.

– Какой курс?

– Первый.

– Ну, что ж, прекрасно. Я думаю, вам там уже объяснили насчет чистосердечного признания и всего такого прочего.

– Скажите, кто нас вломил? – неожиданно спросил студент. – На дискотеке?

Волков состроил хитрую гримасу и удивленно спросил:

– А почему вас? Тебя, дружище, тебя.

– Что? Вы хотите сказать, что это Игорь?

– Парень вовремя одумался, понял, что слишком далеко зашел. А посему вовремя обратился к нам. Ввиду этого он если и получит срок, то очень небольшой, может, даже условный, ну, а ты, извини, влип по уши.

– Во гад. А? Это же он, сучара, первым предложил теток грабить. А теперь меня крайним выставляет. Сволочь.

– Сволочь, не сволочь, а головой варит.

– Ни фига он не варит.

Студент на секунду задумался, потом с ехидной миной спросил:

– А про тачку он вам случайно не рассказывал?

– Про тачку – нет.

– Ну еще бы. Тачку он один дернул, «Тойоту» со Стачек. Черным продал, потому и молчит.

– Интересно. Ты помнишь, когда это было и где?

– С месяц назад. А машина где-то во дворе этого дома, – ткнул парень в висячую на стене карту, – точно не знаю, только с его слов.

– На протоколе подпишешься?

– Давайте. За его подлянку.

– И на очной загрузишь?

– В одни ворота.

– Отлично. Так держать.

Слава быстро записал слова первого студента в протокол и отвел его в камеру. Затем он притащил второго и примерна, как предыдущему товарищу, объяснил Игорьку, что он пал жертвой беспардонного стукачества. Эффект был ещ„ более потрясающ, потому как Славик намекнул на «Тойоту». В ответной речи Игорек рассказал о том, как его коллега вскрыл пару гаражей, пару квартир, обобрал трех пьяных и набил рожу какому-то пацану на дискотеке.

Великолепный показатель. Получалось, что за сегодняшний вечер Волков раскрыл около сорока неочевидных преступлений. Такого, по его сведениям, не удавалось никому. Славик потер руки – ну, теперь он точно попадет в приказ.

Главное – нестандартный подход и никакой шары.

– Ну, что, сидите тут и не знаете, что в Москве «Сни-керс» дешевле? – произнес Кивинов, ввалившись утром следующего дня на сходку оперов у Соловца. – Что у нас плохого?

– Да, в общем, ничего, если не считать, что Каразия чуть не придушил зама начальника РУВД.

– Как так?

– Ну, ты ж знаешь, тот сейчас зачеты принимает по применению оружия. А Эдик весь отпуск в Абхазии у себя воевал. Не только из пистолета стрелял, но и из более веселых штучек. А зам-то наш кто по национальности? Грузин. Представляешь, что там было, когда он Каразию про дальность стрельбы спросил? Маленький конфуз. В общем, зам на больничном, а Эдик рапорт пишет. Межнациональные разборки на уровне РУВД.

– В общем-то, не смешно.

– В общем-то, да.

После сходки Кивинов зашел к Петрову.

– Мишель, собирайся, поехали. Я в Москве на станции телефончик пробил, с которого наш покойник домой звонил. Наверно, хата, где он жил. Надо бы навестить. По пути заскочим в прокуратуру, возьмем постановление на обыск, если дадут.

В прокуратуре опера нашли следователя с дворянской фамилией Оболонский, который ведал делом об этом убийстве. Следователь довольно прохладно выслушал просьбу дать постановление на обыск. Какие основания? А вдруг человек просто комнату сдает? Поэтому, ребята, хоть я вас и уважаю и даже люблю, но, пардон, не могу. Единственной полезной информацией, которую узнали Петров и Кивинов в прокуратуре, оказалось то, что в голове Шабанова нашли еще одну пулю, тоже калибра 7,62 мм. Вероятно, контрольный выстрел, чтобы наверняка. Обе пули для точного установления оружия, а также проверки на аналогичные варианты по стране, Оболонский направил в Москву, в пулегильзотеку. Если повезет, ответ придет на днях, а не повезет – через полгода.

В итоге наши герои поехали в квартиру с пустыми руками, в смысле без постановления. В принципе, ничего страшного в этом не было – не впервой. Квартира находилась в другом районе в доме-хрущевке на четвертом этаже. Когда опера подошли к двери, та оказалась опечатанной белыми полосками со штампами дежурной части местного отделения. Кивинов уловил характерный запах гари. Внизу на дверях виднелись черные следы копоти.

– ‚ мо„, это что, пожар, что ли? – спросил Миша.

Кивинов спустился на площадку, открыл фрамуги и, высунувшись, посмотрел на окна квартиры. Из двух ближайших окон высунулись вверх и вниз черные языки копоти,

– Точно. Пожар тут был.

Миша позвонил соседям. Дверь открылась почти сразу. Из квартиры выглянула полная женщина с ребенком,

– Мы из милиции. Не боитесь двери открывать незнакомым?

– А у меня брать нечего.

– Все равно спрашивайте. Мы по поводу соседей. Тут что, пожар был?

– Так была уже милиция. Всех опрашивали.

– Мы не местные.

– Тут пьяница один жил. Кириллов. Пенсионер. Нажрался, наверное, забыл газ выключить – у него такое бывало – и заснул. Короче, рвануло. Кириллов обгорел до костей, царство небесное.

– А когда это было?

– Кажется, седьмого. Да, точно. Я прихожу вечером из магазина, а тут бушует вовсю, пожарных куча. А когда потушили, Филлипыча, ну, Кириллова, на кухне и нашли.

– А почему дверь до сих пор опечатана? Что, никто больше не живет? Квартира-то трехкомнатная.

– Он постояльцам сдавал две комнаты.

– А тогда жил кто-нибудь?

– Ходил какой-то парень. Лет тридцати.

– Не в черной куртке по пояс?

– Да, кажется.

– А он-то не сгорел случайно?

– Нет, я думаю. Филлипыча одного выносили.

– Понятно. Вы не разрешите от вас позвонить?

– Проходите.

Кивинов набрал телефон местного отделения.

– Добрый денек, моя фамилия Кивинов, розыск 85-го. Вы не глянете по КП за 7 сентября? Пожар там есть? Есть? И что по материалу? Отказник за отсутствием события преступления? Ясно. Спасибо. До свидания. – Кивинов повесил трубку. – Пошли, Миша.

– Хо-хо, БОМЖ Иваныч. Ты куда нырнул? Опять на сенокос?

– А, лучше не вспоминать. Повязали за рэкет. Пять суток на Каляева проторчал, от звонка до звонка.