часть в кувшине. Всыпала кофейный порошок в обе посудины, размешала ложечкой – запахло по-человечески. Вкусным питьем, едой. Захотелось открыть пачку с печеньем, я потянулась к рюкзаку.

– Так что мне делать сейчас для того, чтобы убрать монстров? Ты что-то говорил про два часа…

Пью аккуратно принял протянутую мной чашку в руки, взял за ободок. Небо еще сильнее посветлело – я то и дело кидала на него взгляды, ощущая в суматохе чувств на задворках сознания восхищение. Оно, как робкий зритель, тихонько стояло, созерцая небосвод, за спинами суматошных эмоций, желающих понять, как выбраться из лабиринта.

– Существует время генерации пространства до плотной версии. То есть, заходя сюда, ты еще раз определяешь нужные параметры. И через сутки они в твоем полном распоряжении. Страх уплотняет объекты быстрее, поэтому бояться здесь крайне нежелательно.

– Так что мне делать? – этот вопрос мучил меня с самого начала.

– Успокоиться…

Кажется, я начала уставать от этого слова.

– …и начать слышать пространство, которое ежесекундно ожидает твои новые запросы. Ты это сделаешь, настроишься, сотворишь чистые безопасные коридоры, а после добавишь нам источники воды.

Я почти обожглась кофе, разбавить его было нечем, приходилось дуть.

– Звучит так просто…

То был момент, когда Пью вздохнул еще раз. Признал нехотя:

– Да, этому когда-то обучали неделями. Тебе придется освоиться в матрице быстро, если не желаешь умирать.

Можно было напугаться и потратить на страх драгоценные минуты. Но лучше попытаться сделать то, что он говорит. Мысль о том, что прямо сейчас это самое пространство, которое выглядит столь реальным, которое можно ощутить пальцами, как настоящее, слушает и ждет моих запросов, нервировала и восхищала. Заводила азарт, любопытство, заливала все патокой из беспокойства. Вот бы так в нашем мире… Если это все как игра, как очень реалистичная игра…

Казалось, Пью видит мое лицо, чувствует то, о чем я думаю.

– Ты молодец, – произнес он тихо, – ты сможешь.

Я почувствовала, что верю ему. Верю глубоко, как кому-то нечужому и тому, кто не просто раскидывается словами, но кому действительно есть до тебя дело.

– Если…у меня не будет получаться, если я буду бояться, тебе снова…придется меня целовать.

– Какой прекрасный сценарий.

Его голос тихий, мягкий, у меня прервалось дыхание, как тогда, когда он впервые коснулся моего лица в баре.

И стало непонятно, кто к кому подкатывает.

*****

Сидя на земле, спиной к изгороди, я ощущала себя слепой, как Пью. Вовсе не потому, что у меня были закрыты глаза, а потому, что внутри собственного сознания я не знала, куда смотреть. Я тыкалась носом в тишину, я напрягала глухие уши, я силилась понять, как именно взаимодействуют с пространством. Вздыхала. Старалась не отчаиваться. Просто слушала мерный стук собственного сердца, как учил Эггерт, старалась не следовать за тревожными мыслями.

Наверное, я бездарная, думалось мне. Думалось без злости, апатично-спокойно. Или этому действительно долго учатся. Я же никогда не практиковала ни медитаций, ни «спокойного» ума, откуда знать, куда внутри себя смотреть?

Пять минут, десять…. Безрезультатно.

В какой-то момент я сдалась, поплыла как пушинка на ветру – без цели и направления. Стало почти все равно, что случится дальше, расхотелось об этом думать…

И вот тогда я его почувствовала. Пространство.

Оно смотрело на меня множеством глаз, каждой клеткой бытия, каждым листком, каждой травинкой и молекулой воздуха. Смотрело весело и с любопытством – как щенок. Мол, когда будем играть? Оно, как мне показалось, откровенно восхищалось собой, транслируя ощущение: смотри, какой прекрасный лабиринт мной создан. Это все для тебя, ради тебя. Не прекрасен ли он?

И первым чувством, которое я испытала, было возмущение – откровенное, злое.

«Прекрасен?! Сам лабиринт, может, и прекрасен, но монстры!»

Искусственный Интеллект, который вовсе не казался мне искусственным, перевел внимание на солдат и выдохнул с восторгом. В воздухе прочиталось: «Какие чудесные мышцы, фактуры шнурков, гениальная зеленая пористая кожа…»

Мне вдруг стало ясно, что это нечто, управляющее нео-матрицей, восхищается абсолютно всем, что творит. Что ему все равно – травинка или гнилой зуб во рту мутанта, – главное, он создан с любовью.

Я рвано выдохнула. Черт, как же мне в реальной жизни не хватает такого вот восхищения всем подряд. Безусловного. Но Эггерт был прав, когда объяснял: «Сосредоточиваться нужно не на том, что есть сейчас, не на том, что тебя не устраивает, но на том, что ты хочешь получить. На новом результате…»

Конечно.

Я мысленно приготовилась дать команду, и ИИ всеми невидимыми глазами развернулся ко мне, готовый слушать.

«Чистые коридоры, – рисовала я в воображении, мысленно проговаривая слова, – так было проще формулировать мысль. – Мне нужны чистые и безопасные коридоры в этом лабиринте. Пустые. Никого нет. Только трава, теплый ветер и безмятежность».

Как она ощущается? Безмятежность? Вспомнилось что-то из детства, и я быстро переложила это чувство внутрь нового Лабиринта.

«Видишь?»

«Щенок» азартно кивнул, будто ему бросили шарик, который нужно догнать.

«И еще источники воды… Вода… Питьевая вода…»

Мне рисовались в голове то пустые потрескавшиеся чаши, то фляги, то волны. Я попыталась представить в голове бассейн – «нужна вода».

Не уверена, осознало ли пространство мой запрос и понятным ли он был, но меня за руку тронул Эггерт. И ощущение невесомости моментально пропало. Только теперь стало ясно, насколько далеко и глубоко я ушла в транс. И странно было вновь ощущать вес собственного тела, слышать внешние звуки.

– Что… Я долго?

– Да, долго. У тебя получилось?

Я помотала головой, чтобы разбудить затекшую шею.

– Думаю… Полагаю, сколько-то…

– Нам пора идти.

– Но я не закончила…

– Я чувствовал исходящие от тебя волны спокойствия – значит, враги начали меняться. Но лучше сейчас, пока есть шанс, удалиться от них подальше. Продолжить после.

Наверное, это было логично.

– Я не уверена, что сделала достаточно.

– Нам придется это проверить, Кристина. Хуже будет узнать, что ты не сделала достаточно, находясь от них вблизи.

Отчего судорожно заколотилось сердце. Не знаю, по какой причине «щенок» решил, что меня напугают зеленокожие твари в касках, но он оказался прав – они меня пугали.

– Да. Идем.

Я поднялась с земли, подхватила рюкзак.

(Danheim – Framganga)

Я давно не испытывала такого страха.

Приблизившись к тварям в касках, застывшим на месте, будто их поставили на паузу, я не могла сделать вперед ни шагу. Они были реалистичными. Они были настолько настоящими, что можно было потрогать стальные литые кирасы, увидеть ржавчину на шлемах и кровавые прожилки на белках глаз. От них очень по-настоящему воняло.

– Я не могу… – шептала я Пью, которого держала за руку. Теперь я должна была вести его между ними. – Я боюсь их задеть. Того, что они оживут…

– Давай. Потихоньку.

Мне понадобилось собрать все свое мужество, а я всегда полагала, что во мне его немало, чтобы двинуться вперед.

Они были дикими – эти уроды. Выше меня, выше Эггерта, с налитыми бицепсами, затянутыми в броню. Клыки изо рта наружу; пояса с ножами на талии, кожаные сапоги. Мне хотелось закрыть глаза, хотелось вместо Пью оказаться слепой.

Казалось, я двигалась между восковыми фигурами; мое сердце стучало барабаном. Фигурами, которые спят, но которых злым заклинанием в любую секунду разбудит недобрый чародей – «только не это, …только не это…» Не тогда, когда мы заперты между ними.

Это длилось бесконечно долго – Эггерт следовал за мной молча, в моих пальцах его ладонь. Медленные осторожные шаги, а монстров – десятки, сотни. Некоторые стояли на дорожках, другие, похожие на уродливых летучих мышей, висели на стенах. Я отгоняла прочь тошноту.

– Ну как…? – пытался шутить Пью. – Они красивые? Пахнут не очень…

– П-с-с-ст, – затыкала я его шепотом. – Радуйся, что ты слепой.

Звучало грубо, но именно сейчас я бы поменялась со своим спутником местами.

Лучше бы меня вели, незрячую.

Пройдя через один кордон, оказавшись