— Я подожду, — говорит он. — Мне не к спеху.

— А вы по какому вопросу? Может быть, я вам что-нибудь подскажу?

Энергичная дама. Маленького роста. Она, как выясняется, и есть директриса. Фиат замечает, что, разговаривая, она, должно быть, по привычке, теребит свои коротко подстриженные седые волосы, это ему нравится. Дама провожает Фиата в кабинет Аджара, Фиат объясняет ей, зачем пришел и чего хочет, упоминает о письме за подписью секретаря директора Леоноры Заам. Директриса слушает внимательно, потом минут пять ищет что-то в компьютере, что-то распечатывает и наконец вручает Фиату пластиковую карточку с булавкой и кусочек картона, на котором напечатано: «Фердинанд Нойперт, кандидат на должность служителя зоопарка».

— Можно задать вам вопрос, госпожа директор?

— Слушаю вас очень внимательно!

— Понимаете ли, у меня есть пунктик — пальмовые куницы, азиатские виверры.

— Оригинальная симпатия.

— Может быть. Для меня лично это не совсем так. У меня с детства особое отношение к Индонезии. Ее флоре. Фауне. Виверровые там довольно широко распространены. В жизни я их не видел, только в документальных фильмах… Поэтому… мне бы хотелось… нельзя ли…

— О, виверровых у нас хватает, три или четыре вида! Аджар может сказать точно, сколько их. У нас такое количество, знаете ли… Не упомнишь…

— Да-да. Понимаю. У меня ведь будет время, чтобы посмотреть зверей?

— Конечно, конечно. Волонтерам предоставляются возможности, им разрешено…

— Госпожа директор, к служебным обязанностям я отношусь серьезно, и для меня не имеет значения, получаю я деньги за свой труд или нет. Не в деньгах дело.

— О, такие слова мы тут нечасто слышим. Скажите, а чем вы занимались раньше? Вы работали в промышленности, в экономике?

— Почему вас это интересует?

— Видите ли, к нам еще не приходили бизнесмены, добровольно оставившие свои дела, как вы. У нас еще не было волонтеров. Разве что… Пенсионеры изредка предлагают свои услуги. Толку от них маловато. Но старикам приятно… А остальные… вы же видели Майю. Они, понимаете ли… В общем, у нас есть известные социальные функции, мы ведь общественное учреждение. Но такой человек как вы, работающий, активный! Вы, наверное, решили залечь на дно, какое-то время отсидеться в тиши, что, я угадала? Однако можно ведь отсидеться где-нибудь, где экзотики побольше. Австралия, Коста-Рика, Гренландия…

— Я слышал по радио ваше интервью. Вы сказали, что работа в зоопарке — отличная терапия. Для менеджеров с измочаленными нервами.

— Правда? Вы слышали? Вы первый, кто мне говорит, что слышал это интервью.

— Слышал. Оно-то и подвигло меня обратиться к вам. Я сыт экзотикой. Понимаете, хочется чего-то простого, обыкновенного, для меня оно и есть экзотика. Мне нужен самый обыкновенный зоопарк.

Вид описан лишь в 2008 г., название получил в честь Андре Шарьера, знатока и исследователя кофе. Произрастает в Камеруне. Плоды не содержат кофеина.

— Майя, имя у нее такое — Майя. На ходу припрыгивает, точно курица. Пока она сидела на стуле, я ничего не замечал. А встала, так сразу у нее челюсть отвалилась, рот открылся, да и остался открытым.

— Помни, Фиат: внимание на объект. Ты видел мусангов?

— Нет еще. Аджар оказался неуловимым, он холодильную установку ремонтировал для пингвинов.

— Ты там у них стал уже своим в доску! — Финценс радостно похохатывает, а ведь это редкое зрелище — смеющийся Финценс. Фиат рассказывает об экскурсии по зоопарку, которую для него провела лично директриса. Везде с ним ходила. Они прошлись по летней рощице, там и сям под деревьями еще белел снег, и Фиат представил себе, как выглядит зоопарк под снегом, иначе говоря, какое там все было два дня назад. Еще он видел две большие скульптуры орлов. Там, у орлов, им встретился тощенький, горбатенький человечек под треугольным зонтиком, директриса с ним поздоровалась. И сразу извинилась перед Фиатом, мол, времени у нее в обрез, с телевидения пришли, интервью… В следующий раз она, конечно… Что — в следующий раз, он так и не понял. Понял, что директрисе понравился.

— А понравился потому, что она принимает меня за другого. Мне это актерство уже действует на нервы, хотя всего один день проактерствовал. Почему? Потому что все сразу поверили моей сказочке. Это я-то — менеджер, бизнес мен! Жуткая чепуха. А знаешь, какую кошку я там видел? Одну-единственную, и, сколько ни искал, других не нашел. Рысь. Спящую. У них там есть лес, не настоящий правда, специально устроенные дебри, и в этих дебрях стоит деревянная хибарка, вроде собачьей конуры. В хибарке — рысь. А на табличке, которая на решетке, надпись, знаешь какая? Этот ненастоящий лес, конечно, за решеткой, не то рысь удерет или детишек погрызет, которых приводят родители. Так вот, на табличке значится: «“Гигант”. Нашей упаковке нет равных во всем мире!» и мелким шрифтом: «Рысь». Да не, я так, к слову…

* * *

Через несколько дней он уже присмотрел в зоопарке самые уютные уголки, нашел себе и любимца. К нему он наведывается каждый день, а бывает, и по нескольку раз в день. Муравьед! По мнению Фиата, он как две капли воды похож на него самого. Двойник Фиата в мире животных. Целый день муравьед словно стоит на коленях, он словно на всю жизнь застыл в позе кающегося грешника и должника. Это потому, что когти у него растут как будто прямо от колен, а пальцы и пятки куда-то подевались. Вместо языка у него безголовая змеюка, которая иногда выскакивает наружу.

Муравьед несчастен. Когда перед стеклом, за которым у всех на виду протекает его жизнь, скапливаются посетители, он скребется в дверцу. Стекло уже все исцарапано, мутное. Посетители вопят от радости. В зоопарке не звери страшны, думает Фиат, не страшны даже ядовитые гады или хищники, которым ничего не стоит тебя разорвать. Звери Фиату симпатичны, несмотря на всякие звериные болезни и кучи помета или навоза, которые они ежедневно производят и которые нужно убирать, что и стало одной из главных обязанностей Фиата. Его так же, как Майю, часто посылают убирать у слонов и носорогов. Служитель он одаренный, — об этом сообщила ему руководительница практикантов, девушка вдвое моложе его самого, ладно, не вдвое, лет на десять… Итак, самое страшное в зоопарке — посетители. Зоопаркам необходимы штатные хранители тишины, они здесь даже нужнее, чем в соборах, ведь Бог в случае чего может заткнуть себе уши парочкой кучевых облаков. Надпись: «Соблюдайте тишину!» есть только на клетке с пандами, прочему зверью приходится — хочешь не хочешь — слушать рев детей и взрослых: «Вау, су-у-пер!», «Смотри, смотри, они кусают друг дружку. Это любовь!!»

Часто Фиат надолго застревает перед стеклянной загородкой, где живет муравьед, глазеет на своего приятеля и поневоле набирается от него уныния, которое сам же ему приписал. Фиат воображает себя муравьедом, рядится в его шкуру с густой шерстью, испещренной темными пятнами на плечах и спине, с кремовыми полосами. Знает ли муравьед, что у него есть плечи? А также нос, шея?