— Как-то много вопросов ты задаёшь.

— В подвале скучно.

— Тогда приходи к нам. Он о тебе спрашивал.

Мариса нагнулась поближе, и её карие глаза сверкнули в полутьме.

— Думаю, он действительно может нам помочь.

— С чего вдруг?

— Потому что он помог Бену. По-настоящему.

— Помог Бену? Но ведь Бен умер.

Мариса резко подалась назад, как если бы собака, которую она выманила на свет, попыталась её укусить.

— Бен не умер. С ним всё в порядке.

Она показала на среднюю дверь в дальней стене, между спальнями.

— Он зашёл туда, а когда вернулся, то ничего уже больше не боялся.

Она посмотрела на меня подозрительно, словно не зная, верить мне или нет.

— Ты что-то не договариваешь, — сказала она.

Я выпил ещё воды из бутылки и прокашлялся. Наша беседа заходила куда-то не туда. Мы с Марисой едва знакомы. Что, если за это время её настроили против меня? Поэтому я сам себе удивился, когда меня понесло на откровения.

— Внизу, в подвале дома миссис Горинг, я нашёл одно помещение. Это старое бомбоубежище или вроде того, где можно спрятаться, когда враг захватывает форт. Ну, знаешь, чтобы строить планы контратаки и всё такое.

Мариса отсела как можно дальше, чтобы только не свалиться с дивана. Она смотрела на меня и о чём-то думала. Да, эта девушка — настоящий мыслитель!

— Ты что, подсматривал за нами, Уилл?

Я подумал, что сказал больше, чем следовало.

— Не специально, я не хотел. Просто там установлены мониторы. К тому же они показывают далеко не всё.

Мариса ничего не сказала, поэтому я продолжил:

— Иногда я видел на экране эту большую комнату с круглым столом. Есть ещё две комнаты, что-то вроде исповедален. И комната, в которую вошёл Бен. Я видел, как он туда заходил, и это не то, что ты себе представляешь. Мне показалось, что он умер.

Мариса долго смотрела на меня пристальным взглядом. Секунд десять, если не более.

— И что ты увидел? — спросила она наконец.

Я рассказал ей про шлем и про жуткие тёмно-синие стены. Но странные картины описывать не стал.

Мариса покачала головой.

— Всё, что я знаю, так это то, что он вернулся и больше не боялся ни жуков, ни пауков. Но шлем — да, это жутковато. Интересно, как он работает?

Какая-то часть моего сознания хотела завопить: «Он пугает до смерти!», но другая часть её одёргивала и говорила: «Не кричи, пусть всё идёт как идёт». Я начал сомневаться сам в себе. Бен Дуган не умер, и более того — он вылечился. По крайней мере, так утверждала Мариса. Я завидовал ему, и я знал, чего боится Мариса. Если она узнает, что ей придётся столкнуться лицом к лицу со своими страхами, то ни за что не согласится пройти через эту процедуру. Пусть форт Эдем и безумное место, но не стоит лишать её хотя бы малейшего шанса исцелиться.

— Как ты узнала, чего боится Бен? — спросил я.

— Рейнсфорд заставил нас рассказать.

— Что значит «заставил»?

— Ну, не то чтобы заставил. Скорее убедил. Он очень хорошо умеет убеждать. Все и рассказали… кроме одного.

Я представил, как они сидят за круглым столом, попав под власть каких-то странных чар, и делятся друг с другом своими сокровенными страхами. И я знал, кто не был готов поделиться.

— Эйвери, — сказал я и тут же понял, что допустил ещё одну ошибку.

Откуда мне было знать, кто готов поделиться, а кто не готов?

— Да, Эйвери.

На этот раз Мариса не стала меня ни в чём подозревать. Что ещё лучше, она села поближе и снова склонилась ко мне.

— Такая скрытная, правда? Но мне начинает казаться, что она не просто тихоня. Когда настала её очередь говорить, она рассказала такое, от чего у меня мурашки пошли по коже.

Я знал, что сказала Эйвери. Я слышал это десятки раз.

Вы не излечите меня. Никто не излечит.

Я спросил Марису, чего, по её мнению, боится Эйвери. Мариса пожала плечами, помолчала и снова задумалась. Я вернулся к Бену Дугану.

— Бен зашёл в ту комнату и о чем-то говорил, но я не слышал его. Я об этом ещё не рассказывал, но там нет звука. Я могу только видеть изображение. В мониторах нет динамиков.

— Значит, они как камеры наблюдения, — сказала Мариса.

В её голосе теперь было меньше напряжения. Беспокойство переросло в любопытство. Может, ей казалось, что если я их не слышу, то и причин волноваться, что за ними следят, наполовину меньше.

— Думаю, что ты видел кабины, в которые можно зайти, чтобы поговорить с доктором Стивенс. Сзади есть по такой кабинке, одна для девочек, другая для мальчиков.

— Постой-постой. Значит, Бен разговаривал с доктором Стивенс?

— Ну да, с ней можно связаться, если возникнет необходимость. Можно зайти туда и рассказать, как у нас идут дела. Бен заходил перед терапией.

— Но её же здесь нет. Она уехала.

— Я и не говорила, что она здесь. Там стоит монитор, а сама она у себя дома. Мы звоним, она отвечает. По крайней мере, нам так объяснили. Сама я ещё не пробовала.

Глаза мои привыкли к полумраку, и, оглядываясь, я спросил Марису про другие помещения форта. Она сказала, что с одной стороны лестницы есть кабинет, но дверь в него всегда заперта. За нами находилась библиотека, и это напомнило мне о книге, которую Мариса читала до моего прихода.

— А что ты читаешь?

Она подняла книгу и протянула мне. Теперь обе руки у меня были заняты — в одной бутылка воды, в другой книга. Если бы она захотела взять меня за руку, у неё бы это не получилось.

— «Жемчужина»[8]. Хорошая книга, — сказал я.

— Ну да, нас всех попросили её прочитать, так что надеюсь, что хорошая.

— Вы все читаете «Жемчужину»? Зачем?

Мариса пожала плечами.

— Рейнсфорд поставил на стол коробку и попросил нас сложить в неё все наши электронные устройства, включая телефоны. Сигнала здесь нет, но всё равно было трудно с ними расставаться. Это напомнило мне собрания одной молодёжной группы, которые я посещала. Молодой, лет двадцати с небольшим пастор обходил всех с коробкой в руках и просил сдать телефоны, обещая вернуть их после собрания. Коробка быстро наполнилась до самого верха. Ну, так о Рейнсфорде. Он сказал, что если все мы будем читать одну и ту же книгу, то это поможет нам сблизиться.