Нер чуть шагнул вперёд, снова заслоняя Майви собой, и оказался с ракшей почти нос к носу. Она внимательно посмотрела ему в глаза, а потом, слегка погладив по щеке, спросила:

— Она тебе нравится, фиэль-мэу***?

— Оставь мальчика в покое, — поспешила вмешаться Ночна, — Зачем ты пришла?

— Сколь мало любезны этлы Торма. Сесть мне здесь не предложат?

— Нет. Говори стоя и поскорее уходи.

— Хорошо же, — голос ракши стал холодным и резким, с лица мгновенно слетела всякая игривость, — В результате бедствия, допущенного вашим домом, расстались с жизнью слишком многие из моих детей. За их гибель я желаю получить возмещение.

— Что её дети делали в Раздолье, хотелось бы мне знать, — шепнула Майви на ухо Неру. Ночна одарила дочь суровым взглядом, а потом снова обратилась к ракше:

— Знай, что наш дом тоже пострадал, так что пусть твои требования будут разумны.

— О, я не стану просить о многом. Возместите ущерб силой, этого будет достаточно.

Заметно помрачнев, Ночна обернулась к молодым этлам и сказала:

— Оставьте нас.

Ист торопливо подхватил меня за руку и потащил прочь со двора.

Наш путь домой лежал через Истов Хребет. Едва поднявшись на него, я увидела печальную картину: склон Долины Истоков курился дымками костров. Кусты во многих местах были срублены, на расчищенном поднималось несколько полотняных шатров, у новеньких коновязей топтались лошади. Чуть дальше в беспорядке лепились шалаши, наскоро связанные из веток. Вокруг них с шумом, криками и плачем возились люди, метались козы и куры… Среди шалашей сновала стража из приоградского гарнизона, пытаясь хоть как-то навести порядок. Из крепостицы притащили бочку с питьевой водой, раздавали людям хлеб. В сгущающихся сумерках из разорённых земель возвращались последние патрули, ведя и неся с собой тех, кого им удалось отыскать. Раненых отправляли к шатру целителя, живых и невредимых гнали к шалашам, а мёртвых утаскивали в сторонку, туда, где два молодых стражника под присмотром десятника уже деловито копали траншею. Но несмотря на все старания, людской лагерь, хоть и возник недавно, уже пах бедой: смесью пота, крови и выгребной ямы.

А ещё ниже, на дне долины, ютился другой лагерь. Здесь не строили шалашей и не разжигали огня. Ракшасы сидели небольшими группками, молча, тесно прижавшись друг к другу, а над ними неподвижно замер их страж — чёрная тень с нагайкой в руке.

Ист нахмурился и прибавил шаг. — Неужели мы ничем им не поможем? — спросила я. — Хватит и того, что я позволяю жителям Раздолья временно находиться на моей земле, — отозвался Ист, — И знаешь, мне уже начинает казаться, что весь этот ракшасник причинит уделу больше вреда, чем сошедший сель.

На Еловой горке было спокойно и тихо, как всегда. За околицей мирно перешёптывались деревья. Ночь пахла свежестью, Луна заливала лес серебристым светом. Ист нырнул под одеяло и сразу уснул, а я всё сидела с ним рядом, глядела в окно и не могла перестать думать о тех, кто остался в Долине Истоков. Зачем нужен дар силы, если с его помощью не пытаться уменьшить страдания живых существ? Пусть Ист не видит необходимости помогать этим людям, но я — существо со свободной волей, а не этлова тень, и могу принимать решения сама. И я решила, что завтра на рассвете отправлюсь в лагерь.

Примечания:

* Приветствую вас. Разрешите войти.

** Привет, красавчик.

*** сын мой

Исправление зла

Как всегда оказалось, что у этлов свои планы, о которых не говорят младшим. Мне действительно суждено было вскоре увидеть лагерь людей, но не тогда и не так, как думала я сама.

Ист разбудил меня глубоко среди ночи.

— Ёлка, — шепнул он мне в самое ухо, — Просыпайся, нам пора.

Я открыла глаза — и подумала, что всё ещё сплю. Ист стоял надо мною, красивый, как жених из сказки: его тонкая рубаха едва заметно светилась лунным серебром, глаза сверкали, как звёзды.

— Что с тобой? Куда ты меня зовёшь? — удивилась я.

Но Ист в ответ только покачал головой и сказал, распахнув дверь:

— Нынче ночь силы. Настала пора для исправления зла.

— Как это?

— Ты всё увидишь сама. Собирайся скорее.

Сказав так, Ист еле дождался пока я надену сарафан, и, подхватив меня за руку, потянул прочь из дома.

За дверью и впрямь творилось что-то небывалое: лес был полон волшебных огней и таинственных шепотков. Потоки силы текли удивительно быстро и щедро, собирались в золотую реку, и вдоль её русла из земли на глазах поднимались травы, открывались глаза цветов. Любого, кто был способен видеть силу, эта река увлекала с собой. Светлячки зелёными огоньками вспыхивали в траве, они тоже указывали нам путь. А ещё я скорее почувствовала, чем услышала нежный звук: то ли пение, то ли ласковый зов, в котором нельзя было разобрать слова, но чем дальше мы с Истом углублялись в лес, тем он становился яснее и уху, и сердцу. Наконец, лесной коридор вывел нас к Долине Истоков. И тогда чудный зов превратился в голос!

Это пела Ночна. Вместо простой рубахи и серого запона на ней было дивное платье цвета сумерек, её волосы вороной волной покрывали плечи, свешивались до пят и мягко колыхались в речной воде среди отражений деревьев и звёзд. Она стояла на камне у берега Быстринки — мелкой речушки, одной из многих, берущих начало в Долине. Но сегодня песня Ночны превратила скромный лесной ручей в полноводный поток.

Вода затопила почти всю Долину, смыла без следа людские шалашики, коновязи и полотняные шатры. Потревоженные среди сна люди снова толпились на Истовом Хребте, испуганно глядя вниз. А в низине такой же толпой по пояс в воде стояли ракшасы. Их почти не было видно, только множество глаз светилось голодной зеленью из темноты.

К новому берегу Быстринки, туда, куда привёл меня Ист, один за другим выходили из леса этлы, и наши, и совсем незнакомые мне. Была здесь и ракша со своим жутковатым мужем. Этлы приветствовали друг друга едва заметными поклонами, а этих словно не замечали и старательно обходили стороной.

Последним на реке появился Занор. Как непохож он был на привычного мне скромного хуторянина в поношенном зипуне! Рубаху с обережной вышивкой у ворота сменила другая, простая и тонкая. Сквозь её полотно тело Занора сияло чистой силой. Сила свободно лилась в мир с его рук, светилась в ясных глазах. Сейчас на спине Ратхи сидел могучий владыка леса с юным лицом и