В этот момент снова зазвонил другой телефонный аппарат. Тотсамый аппарат прямой связи, по которому звонил из Киева Олег Константинович.Ермакович поморщился. Надо напомнить, чтобы ему поменяли этот номер. Он смотрелна телефон, но не поднял трубку. После пятого звонка аппарат умолк. И почтисразу позвонила секретарь.

– Извините, что отвлекаю вас, Виктор Викторович, но понашему телефону звонит ваша супруга Лидия Александровна. Она звонила вам попрямому, но вы не ответили.

Ермакович снял трубку.

– Я тебя слушаю, – сказал он, зная, что жена реагирует намалейшие нюансы его голоса. Когда супруги живут вместе почти тридцать лет, этоне может не сказаться на их отношениях. Они становятся не просто необходимыдруг другу, а начинают дополнять друг друга, чувствуя партнера на каком-тодругом, более глубоком, подсознательном уровне. Виктор Викторович знал, что егожена всегда улавливает его состояние. Поэтому постарался придать своему голосунекую непринужденность. Но актером он был неважным.

– Как у тебя дела? – поинтересовалась Лида.

– Работаю. – Он никогда не рассказывал о своих трудностяхдома, но она все понимала без лишних объяснений.

– Когда ты приедешь? – осторожно спросила жена.

– Пока не знаю.

– Я тебе звонила…

– Я слышал. Не успел взять трубку…

Он не стал уточнять, что намеренно не хотел отвечать, а она– допытываться, почему он не успел. И Виктор Викторович был благодарен ей затакую деликатность. Собственно, Лида всю жизнь терпела его сложный характер инезаметно всегда была рядом с ним, когда ему было плохо. Он вдруг подумал, чтодолжен что-то добавить, сказать несколько других слов.

– Как ты думаешь, стоит нам переезжать в Киев? – вдругнеожиданно даже для самого себя задал вопрос Ермакович.

Лида замерла. Он никогда не посвящал ее в свои дела. А онаникогда ни о чем его не спрашивала. Даже когда они переезжали в Донецк. Женапросто всегда была рядом с ним, отлично сознавая, что все самые важные решениядолжен принимать только он сам.

– Ты хочешь знать мое мнение? – уточнила Лида.

– Да. Я хочу знать, что ты об этом думаешь.

– Не знаю, Виктор. Как ты решишь, так и будет. Если скажешь,что нужно ехать, значит, поедем. Если решишь остаться – останемся. Решать тебе…Как скажешь, так мы и сделаем.

Он улыбнулся. Никакого другого ответа он и не ждал.

– До свидания, – произнес он и, опасаясь выдать своенастроение, быстро положил трубку. Сентиментальность была не в его духе.

Его снова освободили раньше срока. В двадцать два годаВиктор Ермакович вернулся в родной поселок, имея за плечами уже две судимости.И хотя здесь его знали и уважали, он понимал, что для него теперь все дорогизакрыты, их ему придется прокладывать заново, пробиваясь через человеческоенепонимание и строгие правила, установленные в обществе. Человек, имеющий судимость,не мог вступить в партию, а значит, автоматически лишался будущего. Таких людейне выдвигали по работе, им не разрешали становиться передовиками производства,их не представляли к наградам и поощрениям.

Перед вторым судебным процессом только его показания спаслиКолю Кравченко от возбуждения против него уголовного дела. Ермакович твердостоял на своей позиции, утверждая, что один ввязался в драку со своимизнакомыми рецидивистами и лишь затем там появился Коля. Несмотря на всевозражения Кравченко, он не менял своей позиции. Адвокат объяснил Коле, что емунужно с нею согласиться, иначе следователь припишет им гораздо худшую статью,назвав случившееся групповым нападением. На этом настаивал и Виктор. Но Коля неподдался уговорам. Даже на судебном процессе он продолжал утверждать, что егодруг пытался защитить их от нападения бандитов. Судья не принял во вниманиепоказания Кравченко и вынес неправедный приговор.

Этот приговор изменил жизнь и Коле. Потрясенный егонесправедливостью, он стал активным дружинником, затем возглавил напроизводстве комсомольский оперативный отряд, после чего его выдвинули в райкомкомсомола, а оттуда направили на работу в милицию. А для Виктора Ермаковича,тогда казалось, любой рост в обществе остановился навсегда.

Ему пришлось начинать не просто с нуля. Он вступал вовзрослую жизнь уже изгоем, осужденным на незавидное прозябание. Слабый человекобычно ломается под такими ударами судьбы, но сильный ломает судьбу под себя.Виктор принял решение поступить в институт, чтобы получить высшее образование,и снова устроился на прежнее место работы. На заводе их семью знали, здесь всесчитали Виктора героем, сумевшим защитить друга и его беременную жену. Поэтомуна родном предприятии и в Енакиево, уже разросшемся до размеров небольшогогородка, его приняли как равного, не попрекая прошлым. Поступая электриком наавтобазу, Ермакович поехал в Донецк сдавать документы.

В политехническом институте, куда он принес заявление, егодокументы принимал пожилой ветеран. Он был в штатском костюме, но ровные рядыорденских планочек выдавали в нем бывшего фронтовика. Тогда еще в большойстране никто не стыдился признаваться, что воевал за свою Родину и дрался подкрасным флагом, ставшим символом победы. Ветеран войны внимательно прочитал егоанкету и все другие документы, просмотрел аттестат, выданный в техникуме,изучил характеристику с места работы. Затем, отодвинув все бумаги в сторону,молча уставился на молодого парня.

– Меня зовут Иваном Николаевичем, – представился он. – А ты,значит, Виктор? Учиться хочешь?

– Хочу, – с вызовом ответил Ермакович. – А вы не хотитепринимать мои документы? Не понравились?

– Ишь ты какой смелый. А кому они могут понравиться? Двесудимости и в таком возрасте. Может, ты рецидивист, людей гробишь, а Советскаявласть тебе должна на блюдечке высшее образование дать?

– Я учиться пришел, – твердо заявил Виктор. – А людей я негробил. В первый раз автослесарем был и меня за винтики посадили…

– А второй раз за шпунтики? – пошутил ветеран.

– Вы посмотрите сами, я там все написал. И не только статью,но и как она называется. Второй раз за драку. За нанесение побоев среднейтяжести. Это я одному мерзавцу так врезал, когда он моего друга чуть непорезал, а у того жена беременная была.

Фронтовик долго молчал. Потом спросил:

– Правду говоришь?

– Правду.

– Ну, парень, смотри. Я ведь проверю, у меня в Енакиевомного знакомых. Если соврал, сам твои документы отошлю.

– Не соврал я.

– Значит, учиться хочешь? – повторил вопрос ветеран. –Молодец, парень. Может, сумеешь жизнь свою непутевую поломать и на вернуюдорогу выйти. Хотя подожди. Я ведь вашего предгорисполкома хорошо знаю. ФедорАлександрович Загорский. Верно?