— Жестокая, — усмехается лукаво, прикусывая мой мизинец. И что-то сразу коленки ватными чувствоваться начинают. Но кое-кому об этом знать совершенно не обязательно.

— Извиниться, вы извинились, — фыркаю я, уворачиваясь от его рук. — А вот объясниться пока даже не пытались. И в свете ваших новых посягательств на мое личное пространство, пожалуй, я имею право эти самые объяснения услышать.

— Суровая Мышка, — смеется этот... котяра, снова ловя меня. Но на этот раз только за руку. И больше притянуть к себе не пытается, лишь держит. — Ты права. Объяснения я тебе тоже задолжал.

О как. Неужели даже соизволит их озвучить? Недоуменно вскидываю брови, ожидая, что же мне сейчас скажут.

— Ты меня зацепила, Мышка, — вкрадчиво сообщает мужчина, проникновенно смотря в глаза. Снова приближаясь. — В тебе воплощено все, что мне нравится в девушках.

— Громкое заявление. Вы меня совсем не знаете, — скептично качаю я головой. Хотя от его слов что-то сладко екает в груди. Гладко стелет.

— О, поверь, я знаю многое. И хочу узнать еще больше. Хочу познать всю тебя, — Рошад поднимает руку. Гладит костяшками пальцев мою скулу, убирает выбившуюся из растрепавшегося хвоста прядь волос. — Ты непреодолимое искушение для меня, Мишель. Я уже понял, что скорее всего не смогу держаться от тебя на расстоянии. И именно по этой причине должен предупредить, что некоторое время не смогу себе позволить открыто демонстрировать особое отношение к кому бы то ни было. К тебе особенно.

— Что вы хотите этим сказать? — округляю я глаза, пытаясь переварить услышанное. — Я и не требую от вас никакого особого отношения. И его демонстраций.

Странные заявления. Тревожные. Может он вообще женат? Может таким странным образом пытается намекнуть, что хочет со мной спать так, чтобы его благоверная не узнала? Так я за такие подкаты и оторвать кое-что могу. И благоверной в подарок потом отправить. Пускай в рамочку поставит.

И чего это он так удивленно на меня таращится? Еще и кашлять начинает?

— Конечно, не требуешь. Но я уже к тебе отношусь особенно. И этим подвергаю опасности, — прокашлявшись, выдает как-то сдавленно. — Мишель, у меня к тебе будет убедительная просьба. Даже приказ, если хочешь. Я хочу, чтобы ты была очень внимательна и осторожна. Никому ничего не рассказывай о нас, — я возмущенно дергаюсь в ответ, но он прижимает палец к моим губам, не позволяя говорить. — Знаю, что ты очень скрытная и не говоришь о личном ни с кем, но все же прошу, будь осторожна. И если вдруг заметишь что-то... странное, немедленно сообщай мне. Хорошо?

— Если уж на то пошло, странное со мной происходит ровно с тех пор, как вы уговорили меня работать на вас. Вы меня так напугать решили, да? Понимаете же, что вот это все уж точно требует объяснений? Что за опасность? Что именно я должна заметить? — требовательно подаюсь я к своему собеседнику.

Вот чувствовала я, что опасно мне соглашаться на его заманчивое предложение. Чувствовала. Не хотела. И какого черта согласилась, ума не приложу.

Пару минут Рошад молчит, буравя меня тяжелым взглядом. Словно решая, что мне можно сказать, а что нет.

— У меня есть враг, — произносит он наконец. — Скрывающийся от правосудия преступник. И у него к сожалению имеются возможности, которые недооценивать никак нельзя. И огромное желание отомстить мне.

— За что отомстить? — прищуриваюсь подозрительно. А у самой уже волосы дыбом становятся от дурных предчувствий.

— За то, что ему вынесли смертный приговор у нас на родине. Приговор, который будет исполнен сразу же, как только его снова задержат, — мрачно объясняет мне Рошад.

М-да. Причина веская. Только пока совершенно непонятно, причем тут я. Во всем этом вообще слишком много непонятного. И это дико напрягает. Пугает, если уж на то пошло. Теперь я уже окончательно уверена, что влезла туда, куда не следовало.

— Снова? Он сбежал из заключения? — делаю я вывод из его слов.

— Да. И находится в бегах уже два года. Сейчас у нас наконец-то появилась возможность его выследить. Но у меня возникли основания опасаться, что среди моих подчиненных может быть предатель. Кто-то незначительный. Не имеющий доступа к действительно важной информации. Но способный заметить, если у меня появится кто-то, кем я дорожу.

— Тогда не вижу, чем бы это могло угрожать лично мне, — прокашлявшись, выдаю немного севшим голосом. — Никому даже в голову не придет, что мной вы дорожите. Собственно, этого даже мне в голову не придет. Так что...

А в следующий миг, Рошад дергает меня на себя. И все-таки целует.

Я не успеваю даже пискнуть, как мой рот оказывается запечатан его губами, захвачен его языком, его собственнической и порочной лаской. Одной ладонью мужчина обхватывает мой затылок, не позволяя ни увернуться ни избежать его страсти, а второй обнимает за талию, вжимая в свое тело, позволяя почувствовать, как сильно он меня желает.

И мне бы оттолкнуть его. Мне бы вырваться, но я снова застигнута врасплох. Его напором. Голодом, который чувствуется в каждом рваном движении. И тем пламенем, которое взметается в моей крови, стоит нам соприкоснуться.

— Сладкая, — рычит Рошад, отрываясь от моего рта. Тянет за волосы, заставляя запрокинуть голову. Прижимается ртом к моей шее, ловя языком трепетание моего пульса. — Такая сладкая. Моя. Как же я голоден по тебе, малыш. Как же я голоден.

— Мистер Рошад. — нахожу я в себе силы упереться ладонями в его плечи. — Отпустите. Никакая я не ваша.

Пару секунд мне кажется, что он не послушается. Не отпустит. И теперь уже по-настоящему пугаюсь. Но наградив меня еще одним обжигающим поцелуем, после которого наверняка останется пятно на шее, мужчина все-таки отстраняется.

— М-м-м, пока что, маленькая. Пока что, — сообщает мне вкрадчиво, обжигая тяжелым горячим дыханием мои губы.

Ага, конечно. Разогнался-то как. Мое тело может бунтовать и предавать, сколько влезет, но я привыкла жизненно-важные решения головой принимать.

В сгустившихся сумерках взгляд Рошада кажется совсем безумным. И глаза будто светятся. Я реально их отчетливо вижу. А ведь, наверное, не должна.

Но стоит мне об этом подумать, как Рошад прикрывает веки. А потом и вовсе отступает, отпуская меня окончательно. Массирует свой затылок, криво усмехаясь и недоуменно качая головой.

— Так мы договорились, Мишель? — интересуется хрипло.

— О чем?

— О том, что ты будешь осторожна, и сообщишь мне, если вдруг что-то необычное заметишь.

Меня подрывает отказаться. Но если он мне не солгал, и где-то на свободе действительно гуляет опасный преступник, которому может стрельнуть в голову, что я важна для Рошада, то лучше мне иметь возможность позвать на помощь. Если вдруг что.

— Как я могу с вами связаться?

Для связи Рошад продиктовал мне номер своего телефона. А еще неожиданно попросил меня дать свою руку. И когда я, не пряча подозрительности, его просьбу выполнила, показал мне на одном из браслетов, которые он же на меня и надел две недели назад, маленькую кнопочку, незамеченную мною раньше.