– Извини, для тебя это настоящая пытка, верно?

– Да ерунда.

Ему вдруг действительно стало все равно.

– Ну конечно. Ты бы ногу отгрыз, лишь бы отсюда сбежать.

– Неправда.

– Тогда улыбнись.

Пристально на него посмотрев, Шарли улыбнулась ему в ответ.

– Советую улыбаться почаще. Тогда многие перестанут тебя бояться.

– А может, я хочу, чтобы меня боялись.

– Тогда ты отлично справляешься.

Подавшись вперед, она поцеловала загукавшего малыша.

Ванс в очередной раз окинул взглядом кафешку, которую при всем желании не мог назвать рестораном. Официанты в ярких костюмах, стилизованных под зебр, львов и тигров, отдельные аниматоры в игровой зоне, стойко выносившие осаду десятков карапузов… Мысленно поежившись, Ванс искренне посочувствовал этим людям. И как их только угораздило выбрать худшую в мире работу?

Но это уже не важно. Шарли наконец-то успокоилась и расслабилась, а значит, нужно воспользоваться моментом и вытянуть из нее всю возможную информацию, чтобы расставить все точки над «i» и окончательно выяснить, кто она такая.

Шпион или потенциальная любовница?

Подавшись вперед, чтобы не перекрикивать малолетних монстров, Ванс спросил:

– Как тебе сегодняшний аукцион?

– Потрясающе. Торги меня всегда завораживали, но когда на них выставляют настоящие королевские драгоценности! Когда я прикасаюсь к предметам, которые сто лет назад носила сама королева! Потрясающе. И пугающе.

– Пугающе?

– Ты слышал, за сколько продали то ожерелье? – Покачав головой, она рассмеялась. – Я так боялась, что случайно его уроню или ненароком перекручу цепочку, или потеряю один из камней…

– Богатое у тебя воображение.

– Точно. Боюсь, как бы мне Джейка с ума не свести, пока он будет расти. Стоит ему простудиться, и я уже представляю, как у него начинается воспаление легких и его нужно срочно класть под капельницу и пересаживать мое легкое… – Переведя дыхание, Шарли смущенно улыбнулась: – Думаю, ты уже убедился, что я чокнутая, и можешь спокойно спасаться бегством.

– Никуда я бежать не собираюсь.

– Уверен? – Она слегка склонила голову набок, и золотистые пряди солнечным водопадом упали ей на плечо. – А почему?

Хотел бы он и сам это знать. Обычно его влекли совсем другие женщины, но почему-то он действительно готов был терпеть царящий вокруг бедлам, лишь бы сидеть за столиком напротив нее.

– Ладно, – махнула она рукой, возвращаясь к его первому вопросу, – в любом случае, я просто обожаю торги и рада, что могу принимать в них участие. Пусть даже моя роль совсем крошечная.

– Да, здесь я тебя понимаю. Отец впервые взял меня на торги, когда мне было десять. Спортивный аукцион. Бейсбольные карточки, перчатка Бейба Рута, любимая бита Теда Уильямса и все такое прочее.

Молча улыбаясь, Шарли как бы предлагала продолжить, и Ванс не заставил себя упрашивать.

– Даже в десять я почувствовал то возбуждение, о котором ты говорила. Видя, как все эти реликвии прошлого вновь обретают новую жизнь…

– Именно. Как и сегодняшние драгоценности. Джастин сказал, что наверняка они все годами не покидали королевской сокровищницы… Но сегодня они снова ярко блестели под светом ламп, восхищая собравшихся. Теперь их станут носить новые владельцы.

– Любишь драгоценности?

– А разве бывают женщины, что их не любят? Тем более такие, как это ожерелье. И дело не только в камнях, эта легенда… Свадебный подарок короля королеве, которые жили долго и счастливо… Рубины и бриллианты лишь часть целого. – Шарли покачала головой. – Просто потрясающе.

Стараясь не обращать внимания на орущего под самым ухом трехлетку, Ванс заговорил тихо, но так, чтобы его все-таки можно было расслышать:

– А как ты вообще заинтересовалась торгами? То есть я уже родился в этом мире, а ты как сюда попала?

Официантка принесла две чашки кофе и блюдо с кусочками фруктов, которые Шарли сразу же принялась нарезать на еще меньшие дольки для Джейка.

– В колледже я пару раз ходила на торги с друзьями. Разумеется, они не идут ни в какое сравнение с тем, что происходит у «Ваверли». Обычные распродажи безделушек, садового инвентаря и мебели. Но атмосфера была та же, если ты понимаешь, о чем я. Предвкушение, надежда отыскать что-нибудь особенное… Как же я мечтала, купив картину за доллар, отыскать под уродливой собакой, играющей в покер, подпись старинного мастера…

Не выдержав, Ванс рассмеялся.

Пожав плечами, Шарли улыбнулась:

– Торги складываются из множества мелочей. Аукционист, покупатели, сам процесс… Я обожала их от начала и до конца, так что когда умерла бабушка…

– Бабушка?

Шарли замолчала, и Ванс ясно различил в ее глазах нерешительность. Он отлично понимал, что эти слова вырвались у нее случайно, но их хватило, чтобы распалить в нем любопытство.

– Меня воспитала бабушка, – пояснила она коротко и сразу же вернулась к прошлой теме: – Ладно, не важно, в общем, когда она умерла, я собралась и переехала в Нью-Йорк, а два года назад устроилась в «Ваверли». Начинала я в кадровом отделе, но пробилась наверх и теперь работаю на начальника.

Ванс снова рассмеялся:

– Ну да, по крайней мере, на одного из начальников.

– Зачем ты пригласил нас на ужин? – спросила она вдруг, приглаживая волосики сыну. – Как-то мне не верится, что ты всю жизнь мечтал провести вечер посреди орущих карапузов. Ой, – выдохнула она вдруг, глядя ему куда-то за спину.

Затылком чувствуя чей-то пристальный взгляд, Ванс медленно обернулся и столкнулся взглядом со свесившимся со спинки стула трехлеткой. Несколько секунд они внимательно друг друга разглядывали, а потом мелкий нахал высунул язык, и Ванс невольно поморщился.

– Тревор! – воскликнула мать мальчика и добавила, обращаясь уже к самому Вансу: – Извините.

Покачав головой, Ванс повернулся к Шарли:

– Что ж, вынужден признать, взгляд грозного начальника на детях не работает, – протянул он и посмотрел ей прямо в глаза. – А тебе нравится, верно?

– Видимо, соглашаться не стоит?

– Да, не стоит.

– Ладно, тогда не буду. Мне совсем не нравится видеть твои ужасные мучения.

Грустно улыбнувшись, Ванс, так и не вспомнив, когда же его последний раз дразнили, снова покачал головой. Как же он, оказывается, привык к тому, что все окружающие, особенно женщины, ходят вокруг него на цыпочках, словно боясь, что он вот-вот взорвется. Но только не Шарли. И пусть он ни за что на свете не согласился бы еще раз оказаться в этом аду, сам ужин ему действительно нравился.