Надо сказать, что встреча та прошла успешно. Броня была человеком, привыкшим либо молчать, либо говорить, что думает, так что, даже искренне веря, что общается с незнакомкой, не сказала ничего, что могло бы повлиять на их с Ёлко отношения в худшую сторону. Да и изначальная цель визита оказалась достигнута: аналитик без труда выяснила, как зовут ответственного за превращение милого домашнего пёсика в злобное чудовище, и где он обучался. Увидев герб конкурирующего с родным УСиМ учебного заведения, девушки разом расплылись в кровожадных улыбках, да составили открытое письмо-претензию. И было оно столь разгромным, что мигом завирусилось. Это обеспечило серьёзный репутационный ущерб ответственному за подготовку катастрофически безрукого некромага преподавательскому составу ВАТИ, а самому некромагу — пинок под зад с запретом на работу с заклинаниями.

Для низкородного дворянина это хуже смертной казни с развоплощением души.

Броня не ощущала никакого чувства вины оттого, что фактически сломала человеку жизнь из-за одной единственной ошибки. Девушка считала, что идиотизм должен хотя бы иногда причинять неудобства носителю. Особенно, если этот носитель, помимо прочего, обладает силой и правом власти над жизнью и смертью. Можно сколько угодно говорить о том, что мальчик всего разок оступился, однако синеглазка была уверена, что путь к этому «невинному промаху» был длиной не в один шаг.

Да и цена ошибки отнюдь не была равна нулю. Кто-то должен был её заплатить: не недоучка, так семья, заказавшая его услуги, а если не семья — так Броня. А в обществе некромагов считалось позором платить и не требовать сатисфакции, и этот позор, в отличие от сакраментального «что скажут соседи?», всегда влёк за собой ощутимые негативные последствия, игнорировать которые не было никакой возможности: будь ты хоть десять раз интровертом, у тебя не получится закрыть глаза на срывающиеся торговые контракты с недавними партнёрами и вражеских бойцов на своих землях.

Иными словами, состоявшая в холле усадьбы Маллоев встреча с преобразившейся Ёлко не должна была шокировать Броню.

Но шокировала.

Конечно, было бы как-то глупо полагать, что на важный приём у короля слечна Каппек заявится в повседневном, однако синеглазка при виде хорохористой неформалки, одетой в самое настоящее в платье, ошарашенно застыла на месте, не в силах перестать разглядывать девушку, в сопровождении которой предстояло явиться на суд высокой шляхты.

Разумеется, Ёлко всё ещё оставалась верна себе, а потому платье, всё же, было готическим. Чёрное, мрачное. По всем признакам — траурное. Вплоть до вуали, сквозь которую, впрочем, без труда можно было увидеть лицо, украшенное весьма броским макияжем: привычные тёмные тени стали ещё глубже и обзавелись двумя «подтёками», как у молодой вдовы, не сдержавшей слёз на похоронах любимого мужа, а вот губы отчаянно сверкали ярко-розовым, словно бы не просто отражая тот свет, что проникал через прозрачную чёрную ткань, но и многократно усиливая его.

Собственно, таких ярких вставок было великое множество: лукавый поясок со стразами, кричащие ленточки в волосах, легкомысленные ремешки на тяжёлой мрачной обуви. И именно эти яркие вставки были чем-то необычным: в Форгерии у людей имелась особая тяга к мрачным образам, из-за чего те вполне можно было считать «мейнстримом».

Броня не могла сказать, сколько времени пребывала в этом состоянии, покуда Ёлко не надоело наслаждаться эффектом, который производил её внешний вид, и она не решила нарушить молчание.

— Ты так на меня смотришь, будто бы решила бросить Дарка и сделать предложение мне, — ехидно произнесла аналитик.

Лешая рассеянно моргнула, а затем решительно шагнула навстречу к своей визави и решительно обхватила её за талию, талантливо подчёркнутую жёстким корсетом.

— А какой в этом смысл? Ты — любовница моего будущего мужа. А у супругов всё общее: мне достаточно просто дождаться свадьбы.

Лицо Ёлко тут же скисло. Взгляд розовых глаз скользнул куда-то в сторону и вниз.

— Так ты за этим меня позвала? Послушай… я не хочу вставать у тебя на пути. Хоть я и люблю Дарка, я готова сделать шаг в сторону: мой титул слишком незначительный, чтобы я была ему ровней, но и слишком высок, чтобы я могла попытаться стать отмычкой к окну на Запад.

Броня вновь испытала то чувство, что всегда было рядом и давало о себе знать каждый раз, когда она предпринимала очередную попытку притвориться человеком, понимающим, как работают межличностные отношения, и закономерно проваливалась.

Лешая аккуратно взяла собеседницу за подбородок и мягко, но настойчиво, подняла его, вынуждая Ёлко встретиться взглядом с собеседницей.

— Да, я позвала тебя именно за этим. Но я не хочу с тобой ссориться. Напротив. Я хотела пресечь то недопонимание, которое могло бы возникнуть между нами и внести смуту в ковен. Ты — любишь Даркена, а для меня замужество синонимично вступлению в сложную, ответственную, но высокую должность.

Глаза цвета неоновой фуксии внимательно изучали синие очи будущей пани Маллой. Словно бы юная дворянка надеялась обнаружить в этой бездне что-то, что могло бы позволить понять, что же именно скрывается за произнесёнными только что словами, однако даже такой талантливый аналитик, как она, не сумела обнаружить достаточной пищи для размышлений во взоре Лешей.

Не выдержав, Ёлко вздохнула и вильнула подбородком, чтобы бледные тонкие пальцы Брони более не мешали отвести взгляд.

— Всё же, мне не дано предсказать твои действия и слова. Ты становишься так же неуловима, как Дарк. А, может, всегда была такой, но я этого не замечала, поскольку тебе не было нужды вмешиваться в игры шляхты и привлекать моё внимание?

— Я говорю именно то, что думаю, — нахмурилась синеглазка. — Не стоит искать скрытых смыслов.

— Я могу поверить, что ты говоришь именно то, что думаешь. Но я никогда не поверю, что ты говоришь всё, что думаешь — усмехнулась дворянка. — Я до сих пор помню, как ты ушла в Ковач, просто оставив на моём столе оторванный палец. Неужели ты считаешь, что было легко предсказать тот твой поступок? Что кто-то вообще мог предположить, что ты, убедившись, что никто не хочет помогать тебе в борьбе против превосходящего противника, в борьбе, от которой ты могла просто отказаться, не рискуя абсолютно ничем, вот так просто выступишь в одиночку против Сковронского?

— Потому вся эта глупая затея и сработала, разве нет? — небрежно пожала плечами Броня.

Взгляд розовых глаз вновь сфокусировался на лице безродной.

— Забавно. Ты воспринимаешь, как должное, сложные вещи, но считаешь подвигом самые простые поступки.

— Знаешь, я бы не хотела тратить так много сил на то, чтобы убедить тебя в истинности своих слов, — вздохнула Лешая и рассеянным жестом потёрла правый висок. — Я сегодня очень устала: у меня был тяжёлый бой с мутантом, который не факт, что водился у меня на территориях в одном экземпляре, впереди — дебют, а пан и пани Маллой покидают Богемию спустя всего пару дней после того, как Дарк куда-то пропал. Я предвижу кризис.