Полуразвалившийся остов старинного поместья опоясывали сырые каменные глыбы с пожухлой травой, припорошенной пожелтевшими листьями. Разрушенные колонны бального зала, оплетенные порослью давно одичалого сада, навевали мысли о бренности бытия. Стылый воздух пропитался запахом прелости и грибницы, исходящим от земли и густых, влажных кустарников, резко переходящих в подлесок. При малейшем касании к полысевшим веткам осыпало холодными, крупными каплями… Тревожный, обманчивый покой безлюдного места настораживал даже его — уверенного в собственных силах мужчину.

Поэтому Митар задумался: что могло привести недоверчивую, мнительную Сонезу в заброшенное, уединенное место?

«Маловероятно, что добиралась сюда пешком. Надо выяснить: приходила ли в тот день в конюшню? Если да: одна или в сопровождении? Артефакт переноса ей не по карману. Хотя им могли снабдить или сюда перенести тело после смерти… В любом случае, полуголодный Сидерик перенос оплатить не мог…»

Выпачкавшийся в грязи, вымокший и продрогший, инквизитор лишь из упрямства продолжал осмотр и заглядывал во все подозрительные места. Однако, так ничего и не найдя и убедившись, что ливни смыли все улики, махнул рукой и засобирался обратно. Погода портилась. По небу торопливо плыли тяжелые грозовые тучи. Вот-вот снова польет.

«А на что надеялся? — злился он. — Только и остается Вопета допрашивать. Ведь боится же чего-то!

Выведать бы… — но почему-то рука не поднималась отправить заморыша в камеру. — Отморозит там и задницу, и уши лопоухие…»

Сидерик чем-то напоминал ему младшего брата. Отмахнувшись от тоскливых воспоминаний, Митар перевел коня в галоп и помчался назад.

В холл академии вошел не в духе, ненавидя каждого «светляка», включая новичков — первогодок.

Расследование не шло, и он начинал подозревать всех и каждого. Стремительно вышагивал по петляющим коридорам, отчего длинная туника, подпоясанная широким поясом, развивалась и напоминала черную юбку. Вроде бы смешно, однако обычно насмешливые маги не спешили веселиться и при виде раздраженного инквизитора расступались, освобождая дорогу.

Даже умненькая, степенная Дэлинея, натолкнувшись на него, вдруг взвизгнула и отскочила к стене, и настроение Митара окончательно испортилось. Стиснув зубы, сбавил шаг и под настороженные взгляды в спину двинулся в свою комнату. Как раз есть время умыться, переодеться и поесть перед лекцией.

— Здравствуйте, магистр Митар, — неожиданно услышал робкое, с мягким, чуть картавящим «р».

Остановился, обернулся и увидел Вопета. Мальчишка нервно вцепился двумя руками в ляму сумки и, подняв глаза, тихо произнес: — Спасибо вам, — и покраснел.

Митар кивнул и хотел уйти, однако спохватился: «Если в путаных коридорах повстречался Вопет собственной персоной — это знак свыше. И не важно, сам ли он подкараулил или случайность, но надо его разговорить…»

— После занятий зайди ко мне, — бросил строго.

— 3-зачем? — послышалось взволнованное за спиной.

«Поволнуйся», — хмыкнул Митар, надеясь, что уже к вечеру напуганный студиоз все ему выложит.

Перекусив на ходу, умылся, переоделся, причесался и поспешил в класс.

«Идеальное настроение для демонологии. Если надеются отсидеться — пусть попробуют. Я — не я, если к концу урока у студиозов не затрясутся поджилки и не появится желание спать при свете».

Митар, как никто другой, умел в красках, нагоняя страх, расписать последствия встреч с ведьмами и демонами. Сейчас предстояло отработать с группой боевых магов третьего сезона обучения и вбить в самонадеянные головы драчунов-зазнаек осторожность, опаску к использованию запретной магии и умело объяснить цели и методы работы инквизиции.

«Ха, какая мелочь!» — зло хмыкнул инквизитор, входя в класс. Среди развязно сидящих студиозов заметил трех девушек. И даже они мнили из себя великих воительниц, элиту и цвет магов Ликонии.

Еще загодя магистр Митар надел подобающую случаю маску, сел за стол, откинулся на спинку кресла и позволил студиозам тщательно рассмотреть себя, прежде чем приступить к лекции.

«Да-да, я не почтенный Олидер», — улыбнулся злорадно в уме и произнес ледяным, разносящимся по всей аудитории, сильным голосом:

— Я магистр Митар — старший следователь Палаты Инквизиторов, — скривил усмешку и сделал паузу.

— Занимаетесь допросом? — раздалось из-за спин.

— Если есть вопросы — можно задавать. Но имейте смелость поднять руку, встать и спросить, а не вопрошать из-за спин одногруппников, — пояснил. — Итак?

На последнем ряду вытянулась рука. Встал жилистый студиоз с длинной челкой, закрывающей глаза, и с вызовом повторил вопрос.

— Иными словами, принимаю ли я участие в пытках? Разбираю ли доносы? — скривил кровожадную улыбку Митар. — Да. Я имею полномочия принимать участие в допросах. Однако допрос и истязания — разные вещи. Разбором доносов занимаюсь крайне редко, когда предстоит подтвердить открытие дознания. Предпочитаю вести расследования и заниматься поимкой. Предвидя следующий вопрос, отвечу сразу: ценным донос оказывается лишь в одном случае из трехсот и более.

Поднялась еще рука. Встала плечистая девушка и язвительно поинтересовалась:

— Чем отличается одно от другого?

— Что именно? Допрос от истязания? Или один донос от другого? — отвечал Митар четко, грубовато, чтобы не вызывать двояких толкований и показать, что он здесь лидер. — Настоящий отступник тих, скрытен, старается не привлекать внимания. Чаще всего доносят анонимно, из зависти, когда успехи других приписывают не трудам и везучести, а колдовству. Кто, как не инквизиторы, знают это лучше других.

Поэтому при поступлении доноса, человека вызывают на допрос, и в зависимости от его показаний, свидетельств, проверок и других данных, расследование продолжается или закрывается.

Если подозрения в отступничестве возрастают — в дело вступаю я. Но обычно разъезжаю по окраинам империи. Почему-то отступники полагают, что на выселках легче затеряться. Но это не так. Население окраин более подозрительное, осторожное и не любящее чужаков.

— Вы занимаетесь поимкой?

— Верно.

— Расскажите о последнем деле.

— Хорошо. Вам пострашнее историю или попроще?

— Мы боевые маги, — усмехнулись из зала.

— Отлично, тогда расскажу как раз про боевого мага.

Когда-то в этой самой аудитории, за одной из парт сидел боевой маг. С даром не ниже среднего. Гордость Ликонии. С намечающимся счастливым будущим и большими планами на жизнь. Отучился, отслужил на границе. Женился и стал поживать, детей растить. Счастливая семья всем на зависть. А затем в один прекрасный день он запирается в подвале и применяет «Пекло».

— Зачем? — послышались удивленные голоса.

— Городовой утверждал, что несчастный случай. Лампу маг разбил и сгорел. Никого не смутило, что погибший не бедствовал, светильник был магическим, каменный подвал полупустой, и он никак не мог обгореть до обугливания. Но семья погибшего настаивала на несчастном случае. Иметь в роду сумасшедшего боевого мага-самоубийцу никому не хочется. Однако история на этом не закончилась.