Мы же с Лёней, полюбовавшись там гималайским пейзажем и запечатлев друг друга на фоне вершины Аннапурны, в своих новеньких кроссовках можем поворачивать обратно. Так было написано в справочнике «Приключенческий туризм в Непале», который нам выдали в туристическом агентстве Катманду.

А турагент Гаятри — она когда-то училась в России, поэтому знала, какой сильный духом наш народ, — добавила:

— Это американцы за семь дней проходят до Базового Лагеря. А вы, русские, пройдете за пять! И три дня обратно.

Лёня приосанился горделиво и спросил:

— А на Эверест не успеем?

— На Эверест у вас уйдет уйма времени, — серьезно сказала Гаятри. — Вы не вернетесь к своему самолету. Если хотите, у нас есть экскурсия «На вертолете вокруг пика Эвереста». Сюда входит обзор и других восьмитысячников — Макалу, Чо-Ойю, Лхоцзе… Все в один день. И никуда ходить не надо. Правда, вершины могут быть затянуты облаками.

Лёня молчал. Он взвешивал «за» и «против». Я тихо стояла и смотрела в окно. На ветках бамбука тоже тихо сидели черно-белые птички.

— Это птичка Робин! — сказала Гаятри. — Ну что?

— …На Аннапурну!!! — ответил Лёня.

Дорога в Покхару часа, примерно, три тянулась вдоль левого берега Трисули-Гандак, одной из самых полноводных Рек в Непале. Нам сверху видно было, как по ней стремительно сплавляются надувные лодки. Вдруг на крутом вираже одна лодка перевернулась, и весь экипаж оттуда вывалился. Ус проехал мимо, мы так и не узнали, что с ними стало.

На Лёню это произвело очень неприятное впечатление. Мы тоже ехали опасной горной дорогой, которую вообще недавно построили. С того самого места, где река резко поворачивает на юг и, прорезая гребень Махабхарата, течет в сторону Индии к Ганге, десятикилометровый участок пути прорубали, взрывая скалы, в отвесных стенах. До этого здесь не могли проложить даже узенькую тропу.

Мы ехали по ущельям, заросшим бамбуком и марихуаной, гигантскими баньянами, акациями, банановыми пальмами и деревьями манго. Над нами такое нависало, что даже видавшему виды уральцу Лёне Тишкову время от времени становилось не по себе. Когда начинают лить дожди, дорогу здесь часто перекрывают оползни, случаются и обвалы.

Вдоль дороги замелькали простые жилища — глиняная печь с навесом. А рядом обязательно привязан за веревочку барашек или обезьянка. Люди, звери сидят в пыли на камнях, сухие, как кузнечики.

Потом пошли рисовые поля. Маленькие, вроде нашего Никодима, человечки, одетые в яркие материи и широкополые шляпы, работали на плантациях или пасли своих буйволов. Лёня нарисовал на листке Никодима, бредущего по изумрудному рисовому полю, и написал:

На буйволиных спинах стояли птицы, перебирали им шерсть и склевывали насекомых.

Наперегонки с автобусом на грузовике тоже ехали буйволы — целое стадо. Я сначала подумала, что это слоны — такие у них крупные носы и большие уши. Чьей-то твердой рукою каждый буйвол был привязан к кузову за кольцо в носу и за хвост.

Мы вышли в Покхаре и увидели озеро до того прозрачное что я заметила, как в нем плавает горная форель. На дальнем берегу по колено в воде плавно и грациозно расхаживали те самые белоснежные колпицы — такую колпицу-лопатеня сфотографировал Лёня у нас в зоопарке.

В воде отражались окрашенные закатом вершины уже не далеких от озера гор — длинная зубчатая стена Аннапурны и островерхая раздвоенная Мачапучхаре, что значит по-непальски «рыбий хвост».

В листьях камыша Лёня поставил фотографию своей колпицы и снял ее на фоне всего этого великолепия. Когда мы уходили, оставив фотографию в камышах, то показалось, что нам вслед донесся простой каркающий звук, который, как пишет Брем о голосе колпицы, трудно передать буквами.

Мы с Лёней устроились на ночевку в отель «Лунный свет» и сто раз пожалели об этом: в окне этого отеля, действительно, ночь напролет сияла настолько громадная луна, что на ней без всякого телескопа отчетливо проступали долины и горные хребты с высочайшими вершинами, в сущности, похожими на окружавшие нас гималайские гиганты.

Лёня ворочался, долго не спал и страшно волновался.

— Марин, ты спишь? — он спрашивал. — Слушай, куда мы с тобой собрались??? Ты посмотри на карте наш маршрут! Этот Базовый Лагерь — почти на верхушке Аннапурны. Я про такие путешествия только по телевизору смотрел у Юрия Сенкевича. А если ты заболеешь? Я ведь не за себя беспокоюсь, а за тебя! Ты знаешь, что написано в справочнике? Во-первых, обязательно выскочат пиявки. «В теплых низинах они таятся повсюду: в грязи под ногами, в траве, на которую ты присядешь отдохнуть, на листьях деревьев…», откуда они будут валиться нам на головы. Причем непальская пиявка, тут сказано с гордостью, превосходит по кровожадности все Виды пиявок на нашей планете! Второе: разбойники. Третье: дикие звери. Вот что пишут об этом горном массиве: «Обезьяны здесь живут стаями и являются основной пищей леопардов» А мы совсем одни! А если мы заблудимся? Там в справочнике написано, непалец вам никогда не скажет «нет». Это особенность национального характера. Только «да!» Ты спрашиваешь: «Эта дорога ведет в Чомронг?» Он скажет «Да!» Чтобы тебя не огорчать. А она туда не ведет! Но он плохо знает английский и постесняется в этом признаться, так что он лучше согласится, чем переспросит.

— Ну, можно же, — я говорю, задвигая на окнах шторы от нестерпимого света луны, — задать вопрос по-другому. Спросить у него, глядя пристально в глаза: Куда ведет эта дорога, приятель?

— Действительно, — бормочет Лёня, слегка успокоенный, и засыпает.

А я лежу и думаю:

— Господи! Спаси нас и помилуй! Не дай нам с Лёней пропасть в этом регионе!

— Аминь! — громко и отчетливо сказал Лёня во сне.

Утром мы пошли в офис получать специальное разрешение для восхождения. Два веселых непальских чиновника потребовали у нас наши фотографии, а также по тысяче рупий с каждого за вход на территорию Святой Аннапурны.

Так называется этот маршрут: «Святая Аннапурна» — Annapurna Sanctuarity.

Вообще, я замечала, у многих мужчин самых разных народов, в том числе у непальцев, в бумажнике хранятся две фотографии — жены и сына. У Лёни тоже было две, но обе — его! И у меня моей не было. В книжке Лао-цзы «Путь без пути», которую я повсюду ношу с собой, лежали фотографии Папы, мамы, друга Седова, Ошо Раджнеша — индийского просветленного Учителя, и сына Серёни.