опасностей; будто сам воздух там отравлен, кругом бродят двуногие и другие хищники огромных размеров. Все самые страшные сказки для маленьких кротов были связаны с этим краем. Ко всему прочему, именно там водились ревущие совы.

— Где же оно находится — это самое место? — спрашивал, бывало, какой-нибудь малыш, боязливо оглядываясь — ибо все страхи таятся для крота где-то в близко подступающем мраке.

На это всегда следовал один ответ: на восток от самой восточной из Семи Систем, где-то за Данктонским Лесом лежит край Вен, но лучше никогда не приближаться к его пределам. И такого ответа было более чем достаточно для любого юного крота.

Именно в том направлении, по словам храбрых писцов, собиравших сведения со всех концов кротовьих владений, удалился Данбар, унеся с собою «Книгу о Слове». Проследить его путь до восточных окраин оказалось достаточно просто. Далее, однако, доподлинные сведения не простирались, и остались лишь темные слухи о том, что он проследовал дальше на восток. Что в конце концов сталось с ним и с его приверженцами — не известно, но никто не сомневался, что его конец был горек и страшен и что злосчастная «Книга», а также содержавшейся в ней тайны исчезли навсегда.

В легендах о Данбаре ничего не говорилось о том, зачем он вообще взял с собою этот труд и были ли при нем еще какие-либо другие документы. Однако в одной из наиболее распространенных версий этой истории глухо упоминалось, будто он надеялся схоронить злосчастную книгу в самом сердце Вена, «пока ересь не изживет себя». Когда же это произойдет, то именно из Вена явится крот, с приходом которого во всех подземных системах наконец-то наступит мир и появится надежда на возрождение подлинного учения.

Итак, имя Данбара перестало упоминаться в хрониках и осталось жить лишь в сказках и легендах. В них он выступал как основатель новой породы таинственных кротов царства Вен — существ, которые живут в местах, где не может жить обычный крот, где сам воздух несет смерть. Разумеется, о Вене всегда существовало много легенд. Общим для них было то, что это край таинственных созданий, откуда должен явиться спаситель кротовьего рода в тот самый момент, когда грозные тени сгустятся над всеми и когда в спасителе наступит самая острая необходимость. Не известно, насколько правдивы были все разноречивые толки о Данбаре, однако связанные с его именем упоминания о расколе и ереси, очевидно, имели под собой реальные основания, поскольку, по общему мнению, именно с мятежа Сцирпаса и таинственного исчезновения Данбара и начались брожение умов и упадок веры в Камень.

О судьбе самого Сцирпаса, этого мрачного гения кротов, было тоже кое-что известно.

После стычки с Данбаром он направился к северу — туда, откуда пришел. Будучи личностью сильной и одержимой, он сумел увлечь за собою многих. Его поход на север стал победным маршем. Он увел свою паству в край, что лежит за Темной Вершиной в непроходимые болота, где до этого не жили кроты. Это было место огромных тоннелей, гремящих вод и неслыханных опасностей. Этот край не имел названия, но впоследствии его стали называть так, как в сказках именовалось место обитания гигантских надменных кротов, — системой Верн.

Там Сцирпас основал свою первую общину, которая вскоре стала известна строгостью своего устава и суровостью наказаний. Именно там он опробовал свои идеи, впоследствии составившие Свод Правил, или, как он назвал его, Закон Слова, который, по его замыслу, следовало ввести во всех системах. Эти правила устанавливали строгую иерархию, основанную на полном подчинении — что уже само по себе противоречило учению Камня, — а также вводили смертную казнь для преступивших Закон через протыкание носа, о чем никогда не помышляли последователи истинной веры.

Утверждали, будто, находясь там, Сцирпас заново переписал свою «Книгу о Слове». Он включил в нее еще ряд мрачных предсказаний о конце эры Камня и о наступлении эры Слова. «И придет глад, и распри; и начнутся шатание и раскол; за ними же всех обуяет страх, и придет конец учению Камня,— говорилось там. — И придет время Великого мора, и Аффингтон будет разрушен, и наступит для кротов час Покаяния; тогда явится новый предводитель, и под его началом вера в Слово спасет их всех».

Так писал Сцирпас в своей «Книге», однако со временем память о нем и его мрачных предсказаниях потускнела и стерлась. Иногда — обычно это случалось после больших эпидемий — с севера являлись последователи Сцирпаса и объявляли, что наступило время Слова. Некоторые из них даже создавали свои собственные системы поселений. Ходили слухи, что в этих Сцирпасских общинах проповедуется учение о Слове и практикуются запретные ритуалы, связанные с Камнем. Поколение за поколением летописцы самоотверженно собирали сведения об этом новом движении; мы не случайно говорим о самоотверженности, ибо многие из них так и не возвратились домой. Наконец во времена блаженной памяти Арнольда из Эйвбери, того самого, кто дольше всех пробыл главою Аффингтона, против этих общин был предпринят поход. Он успешно завершился изгнанием сцирпазианцев. Они были снова оттеснены к самому Верну, к его голым бесплодным высотам. Выжил ли кто-нибудь из них и добрались ли они в результате до Верна — если таковой на самом деле был, — осталось не известно, поскольку желающих следовать за ними туда не нашлось.

В этом как будто и не было нужды, поскольку век шел за веком, они не давали о себе знать и о них наконец вовсе забыли. Не вспомнили о мрачных пророчествах Сцирпаса даже и тогда, когда вера действительно начала ослабевать. Лишь немногие как-то связывали периодические эпидемии с пророчествами гибели всего кротовьего рода. Ослабевшим от болезней и неурядиц в повседневной жизни не до воспоминаний о злокозненном деятеле, жившем в средние века, и о его «Книге», все экземпляры которой считались давным-давно утраченными.

Поэтому, когда вести о грайках достигли и без того переживающей нелегкое время Аффингтонской обители, никто вначале не связал их с последователями Сцирпаса, хотя и говорилось, что грайки проповедуют Слово.

Однако в конце августа Аффингтон получил точные сведения о методах грайков от непосредственных очевидцев: одной из них оказалась преданная почитательница Камня из Лавелла — поселения на северном берегу Темзы, другим — юноша из Бакленда — родины Брейвиса, которому каким-то образом удалось-таки добраться до Священных Нор. По утверждению обоих, грайки уничтожали всех, кто отказывался следовать Слову; те же, кто из страха соглашался принять новую веру, подвергались жестоким обрядам Покаяния, вплоть до избиений.

Когда