задание? Тишина. Можно было уйти, мины все равно сработали бы. Но как отказаться от соблазна собственными глазами увидеть летящий под откос гитлеровский состав? Нужно ждать. То сомнения, то надежды. Не зря говорят: поспешность — слепа, терпение — зряче.

В лесу потемнело. Железнодорожная насыпь, уходящая в пологую лощину, хорошо просматривалась на фоне вечернего неба.

Эшелон появился неожиданно. Тяжело задрожала земля, паровоз в клубах дыма и пара тянул за собой цепочку вагонов и платформ. Царенко привстал на колено. Затаив дыхание, он отсчитывал метры, оставшиеся до первой мины. Вдруг под черным брюхом паровоза сверкнула молния и швырнула его с насыпи. За ним, как ягнята за бараном, пошли вагоны. Грохот, взрыв, пламя. Над головами просвистели куски железа, доски…

Партизаны незаметно продолжали вести наблюдение.

С рассветом к подорванному составу прибыл ремонтно-строительный поезд с нацистским начальством из города Санок. Фашистские чиновники усердно замеряли изуродованный участок пути, осматривали обгоревшие вагоны. Потом они собрались в кружок и начали о чем-то совещаться. По энергичным жестам партизаны поняли: фашистские чиновники горячо спорили. Наконец они перестали размахивать руками, видимо, пришли к единому мнению. На железнодорожном полотне закипела работа.

Вот уже фашисты расчистили путь. Подошел новый эшелон с боевой техникой. И тут под ним сработала мина замедленного действия. Восемь платформ полетело под откос. Новый взрыв ошеломил фашистское железнодорожное начальство. Офицеры и солдаты, которые остались живы после крушения, как безумные бросились прочь от опасного участка. Движение эшелонов прекратилось. В партизанский штаб полетела наша первая радиограмма. Мы получили ответную:

«Поздравляем началом успешных действий. Представляем к наградам».

ПАРОЛЬ: «МЫ ПЛАВАЛИ В ОДНОЙ ЛОДКЕ»

Весенний Сан полноводен и стремителен. Он клокочет и пенится, пробиваясь из Восточных Бескид к Высиле. Притоки — Вишня, Шкло, Вислок — обильно питают его талыми водами. Форсировать Сан в мае — дело сложное. Мостов через реку мало, да к тому же к ним трудно подойти, они под усиленной охраной.

Вдоль берегов Сана ранней весной 1944 года гитлеровцы развернули широкое строительство: сооружали доты и дзоты, оборудовали позиции для танков и артиллерии. пункты связи, блиндажи и сотни окопов с большим количеством противотанковых заграждений и разных других препятствий. Главный «заградительный вал», проходивший по восточному берегу Сана, состоял из линий траншей, расположенных на господствующих высотах. На направлениях, доступных для танков, спешно рылись противотанковые рвы, саперы готовили обширные площади для минных полей.

Гитлеровское командование рассчитывало надолго удержать важный рубеж Восточных Карпат на линии Арпада.[9] Укреплениям на Восточном берегу Сана отводилась роль своеобразного барьера, который должен был остановить Красную Армию у ворот Чехословакии. Карпаты представляли собой мощную и сложную систему естественных препятствий, усиленных инженерными сооружениями Мосты минировались. Движение танков и машин было возможно только по дорогам, которые находились под перекрестным огнем пушек и пулеметов. На опасных направлениях ставились проволочные и минные заграждения, устраивались лесные завалы. Обратные скаты господствующих высот обрастали добротными блиндажами, землянками, минометными окопами и артиллерийскими позициями.

На оборонительной линии Арпада к осени 1944 года только в границах 4-го Украинского фронта было построено 99 опорных пунктов, 759 долговременных железобетонных сооружений, 394 деревоземляных сооружения, 439 открытых огневых площадок, 400 км. траншей и стрелковых окопов, установлено противотанковых и противопехотных препятствий (рвов, эскарпов, завалов и т. д.) на протяжении 135 км.[10]

Строили укрепления советские военнопленные. Местное население гитлеровцы тоже сгоняли сюда на работу. На разбросанные вдоль реки строительные объекты поляки привозили лес, доски, цемент, металлические сетки. Машин не хватало. Их заменяли кони, быки, а чаще всего коровы, запряженные в широкие крестьянские возы. Грузы из Германии, прибывающие на станцию Санок, поляки с черепашьей скоростью доставляли по назначению. Они знали о событиях на Восточном фронте, всячески искали встреч с пленными красноармейцами, беседовали с ними, угощали хлебом, махоркой, с жадностью слушали рассказы о Советской России.

Военнопленные жили в наспех построенных землянках и шалашах. Их здесь слабо охраняли, многие лагеря гитлеровцы даже не обнесли колючей проволокой. Они знали: голодный, обессиленный человек далеко не уйдет.

По ночам с востока доносилась артиллерийская канонада. Высоко в небе грозно проплывали на запад наши воздушные армады самолетов. Фронт приближался к берегам Сана. И чем сильнее был грохот орудий, тем больше хотелось людям, попавшим в беду, выжить, вырваться из неволи, взяться за оружие, помочь своим товарищам громить гитлеровцев. В начале мая побеги военнопленных участились. Начальники лагерей получили приказ усилить охрану.

Взрывы на железной дороге и весть о советских десантниках переполошили оккупантов, придали уверенность пленным. На утренней поверке в лагере за селом Ольховица охрана недосчиталась тридцати советских военнопленных. Комендант, сутулый обер-лейтенант, перепугался не на шутку, но, к удивлению подчиненных, даже не объявил тревоги, как требовала инструкция. Он только приказал не кормить пленных и направлять их на самые тяжелые работы.

В полдень привезли рыжие мотки колючей проволоки. Поляк Петр Баран, житель Лишни, не спеша разгрузил телегу и принялся ремонтировать колеса, незаметно присматриваясь к «новшествам». От его взгляда не ускользнули свежие ямы для столбов — территорию лагеря собирались обнести колючей проволокой, заготовили материалы для строительства пулеметных вышек: одной — у входа, второй — с тыльной стороны. Вокруг землянок и бараков поползла змейка окопов.

Лишня стала своеобразным партизанским пунктом, куда польские подпольщики приносили самые различные сведения, а пожарцы в любое время там могли получить пищу. Большим другом и верным нашим помощником был староста села пятидесятилетний Иозиф Бодзяк. Его небольшой деревянный домик, поставленный сто пятьдесят лет тому назад на склоне оврага, обсаженного сливами, памятен многим пожарцам. Имея большую семью — пятеро детей, Бодзяк активно помогал нашему отряду. Он днем и ночью принимал партизан, кормил, давал одежду, снабжал ценными сведениями.

Франтишек Пастущак, Иозиф Сабат, Иозиф Бодзяк были незаменимыми помощниками. Партизаны своими успехами во многом обязаны им.

О всех приготовлениях в лагере Петр Баран рассказал советским десантникам. Он отличался умением наблюдать за противником, а потом из разрозненных фактов составить общую картину его намерений. Жил Петр у самого Сана — во время весенних разливов вода подходила к крыльцу старого дома. Он имел лодку, перевозил крестьян и этим зарабатывал на хлеб. С ним нас познакомил Михальский. Оба польских патриота помнили пароль: «Мы плавали в одной лодке» и перевозили партизан и наших связных в любое время дня и ночи.

В Лишню можно было попасть, переплыв Сан с помощью Петра, или со стороны пивной Пастущака по лесной дороге. В случае опасности нас всегда могли своевременно предупредить эти недремлющие наблюдатели.

…Мундир гитлеровского офицера и