Я покусала нижнюю губку и решила:

— Тогда, до появления новой информации, будем считать, что мальчик перекинулся сам.

Мы довольно быстро доехали домой. У дверей задумчивый наставник произнес:

— А зачем он спрашивал о визите к нам? А, Фи? Как думаешь?

Я пожала плечами.

Пожилая дама, вооруженная сложно выглядящим артефактным слуховым аппаратом, громко рассказывала тете Гвен:

— И она говорит мне: «Не хочу замуж, хочу танцевать». А ей восемнадцать! Восемнадцать уже! Она так никогда замуж не выйдет.

— Ах, как вы все правильно заметили. Прямо гора с плеч. Я уж думала, одна наша такая. Тоже вся в мыслях, отцу помогает…

— Что сказали?! — крикнула дама.

Гвен захлопала глазами.

— Говорю, как я рада, что не одна наша племянница…

— Что говорите?! — пыталась понять страдалица, пододвигая рупор своего аппарата ближе к сестрам.

— Радуется, что никто замуж не выйдет! — предложил короткую версию Грэг, проходящий мимо и ради бала наряженный в синий студенческий китель и идеально выглаженные брюки.

Рассерженные тетушки замахали веерами, прогоняя довольно улыбающегося практиканта из женского уголка.

Парню было скучно, он слонялся из угла в угол, а это было чревато непредвиденными последствиями. Поэтому мистер Бизо подхватил его под локоток и, кивая в мою сторону, тихо забурчал вразумляющие наставления. Скорее всего, предложил обо мне позаботиться, поопекать. И то дело, все же мой первый бал. Хорошо, никто, кроме меня и старшего Бизо, не знает — насколько первый!

Я сидела в широком кресле, демонстративно выставив перебинтованную шелковой тряпочкой ногу. Дескать, немного растянула в дороге, танцевать никак не могу. В результате меня обступили трое щеголеватых молодых людей, с радостью оказывающих небольшие услуги по принесению воды или обмахиванию веером. Садиться они категорически отказывались, объясняя вертикальную позицию своей готовностью бежать и исполнять мои малейшие капризы.

Окруженная, но не побежденная, я мило улыбалась, кивала, изредка проверяя площадь прикрытия шейного кисейного платочка. Хитрая Гвен выдала деталь одежды, которая, как короткое одеяло, прикрывающее или верх, или ноги, не могла занять всю нужную площадь. Расположившись по центру, шейный платок делал вид, что выполняет некую функцию. Во всяком случае, функция «скрыть, но разбудить воображение» у него получалась великолепно.

Джентльмены время от времени делали паузу, чтобы проглотить скопившуюся слюну.

Мистер Лайонел, мистер Джеймс и мистер Фердинанд, он же хозяин приема, оказались близкими друзьями и горели желанием включить в эти близкие отношения меня.

Мистер Лайонел вдобавок был готов приобщить к совместному музицированию и распеванию светских куплетов.

— Ваш голос чарующ, — журчал он, склоняясь журавлем, по крайней мере, так же вытягивая шею. — Я чувствую волшебный тембровый потенциал и готов заниматься, предположим, по вечерам, игрой в четыре руки.

Это мне кажется или слова содержали пошлый смысл? Я покосилась на кавалера, но его взгляд оставался безмятежно светел. В вырезе накрахмаленной белоснежной рубашки, топорщащейся оборочками на груди, виднелся тяжелый, сверкающий амулет. Слабый маг, как до бала коротко охарактеризовал его мистер Бизо.

С другой стороны склонился мистер Джеймс, энергично предлагающий конные прогулки на природе. Причем сам мистер Джеймс был жеребцом-оборотнем. И я некоторое время пыталась не кусать губы, сдерживая смешки от возникающих картинок возможного конного забега. Я на лошади, а он на своих ногах. Ветер в гривах.

— Фиона, вы так задумчиво смотрите на танцующих. Лелею надежду, мы с вами на днях на балу у Хоффов откроем танцевальную часть, — это уже вступил песец Фердинанд. По-прежнему приятный, но излишне настойчивый.

Почему-то оборотни смотрели на меня как на уже решенную жертву, это было несколько странно. Только маг немного осторожничал. У Джеймса с Фердинандом руку приходилось буквально вырывать.

— Право, братец, а вдруг соседка неловка и танцевать не любит. А ты ее чуть не заставить готов. Вы, душечка, не давайте им спуску. Иначе замучают вниманием, надоеды.

Вот и Ханна нарисовалась. С многочисленными буфчиками там, где должна быть грудь. С накладками из сборок на бедрах. Большие прозрачные глаза смотрели по-оленьи нежно и совершенно безобидно.

Через весь зал широким шагом шел Грэг, и я с облегчением незаметно выдохнула. Атакующие джентльмены при моей неспособности убежать несколько начинали напрягать.

— Фира! — радостно закричал новое, понравившееся ему имя батюшкин студент. — Ты им уже рассказала про мэпит? С ним каждый захочет прибрать пыль у себя в комнате.

Мое окружение шокированно застыло.

— Кстати, — продолжил неунывающий Грэг, — уборка пыли — настоящий прорыв и истинное удовольствие. Продажу готовит наша Фира.

— А вы, оказывается, очень деловая девушка, — произнесли за спиной знакомым грубым голосом.

Присутствующие джентльмены развернулись и засияли приятными дежурными улыбками. Ханна заиграла веером.

Тяжелыми шагами обходя меня со стороны Джеймса, шел незнакомец с вокзала.

— Виктор, рад тебя видеть, не знал, что ты опять выездной, — кивнул Фердинанд.

Новоприбывший сделал вид, что не заметил скрытого вопроса, звучащего в замечании хозяина дома, лениво кивнул присутствующим и благожелательно поприветствовал Ханну:

— Вы, как всегда, очаровательно прелестны, мисс Фист.

Вот уж масло масляное — «прелестно-очаровательная». Но девушка просияла, замахав ресничками, и быстрее заработала веером. Еще один дамский угодник. Пара приемов с такими сладкими кавалерами, и я буду дневать и ночевать в лаборатории, только чтобы побыстрее вернуться на Землю.

— Кто-нибудь представит меня этой насупленной хромой леди?

Грэг фыркнул и сказал:

— Вы, мистер, полегче. Наша Фи не просто так сидит с раненой ногой!

«Вот стервец, — подумала я. — У меня не ранение, это якобы от дорожной усталости, что ж он палит-то».

— Она сегодня лично заставляла садовников привести сад в порядок. А когда мистер Бизо пытался намекнуть, что это может проконтролировать и управляющий, Фи ответила ему, что кое-какие дела нужно делать лично. Благоустройство фасадного сада с подъездной дорожкой — это важное дело, которое, как и зачатие детей, она не доверит никому.

Виктор заулыбался во весь ряд великолепных сверкающих зубов:

— А нога-то при чем?

— В кротовую нору свалилась, но домой не пошла, а так и продолжила шкандыбать, пока сад в порядок не привели.