— Вы слишком долго околачивались без дела на родине, — продолжал орать Гейер. — Вы были слишком заняты набиванием своих кишок. Вы не занимались никакой серьезной работой. Вы забыли, что Германия ведет напряженную борьбу за выживание, и что в это самое время сотни молодых людей, гораздо лучших, чем вы сами, гибнут на Восточном фронте, чтобы вы, паразиты, могли жить счастливо в благополучной Вестфалии. Но все это должно закончиться! Тысяча чертей, это должно обязательно прекратиться!!

Стервятник резко хлестнул стеком по своим начищенным сапогам. Стоявшие в передней шеренге бойцы невольно вздрогнули. Командир батальона обвел эсэсовцев тяжелым взглядом и продолжил:

— Вы должны твердо уяснить себе, что здесь, в штурмовом батальоне СС «Вотан», мы не в бирюльки играем. Мы — элита СС, мы — личная пожарная команда нашего фюрера! Именно так нас неофициально называют в Генеральном штабе. Но пока вы представляете собой сброд слабаков, которые не в силах затушить даже горящую траву. — Он с презрением уставился на бойцов «Вотана». — Почему? Да потому, что вы все слишком мягкотелые. Мягкотелые, понятно? Но с сегодняшнего дня с этим будет покончено. С вами перестанут наконец обращаться, как с маленькими. И вы узнаете, что означает на деле высокая честь служить в пожарной команде фюрера!

Стервятник перевел дыхание. Он казался бесконечно взволнованным, однако с восхищением следивший за ним фон Доденбург отлично знал, что в действительности Стервятник целиком и полностью контролирует себя, и всё, что они слышат сейчас, — тщательно и четко продуманное представление. Его целью было вызвать соответствующую реакцию солдат — ту реакцию, которая требовалась Гейеру.

— Позади меня вы можете увидеть 37-миллиметровую противотанковую пушку[23], — рявкнул штандартенфюрер. — По всем показателям это не очень мощное оружие. Однако если из такой пушки выстрелить по танку с близкой дистанции, то можно создать очень много проблем. — Гейер улыбнулся, но его улыбка была предельно холодной.

— Сам я стою сейчас на железном монстре, который не способна остановить ни одна существующая в мире противотанковая пушка, если только правильно управлять им. — Он пнул ногой башню «тигра». — Даже на дистанции в 200 метров выстрел из 37-миллиметровой противотанковой пушки не способен пробить лобовую броню «тигра». Конечно, не очень-то приятно сидеть внутри танка и слышать, как противотанковые снаряды бьют тебе прямо по лбу. Но ведь есть и такие, кто вздрагивает даже оттого, что неожиданно хлопает оконная форточка.

Повысив голос, Стервятник продолжал:

— Итак, начиная с сегодняшнего дня я начну превращать вас из сопляков в настоящих мужчин. Каждый танковый экипаж сядет в «тигр» и проедет по проложенному для танков учебному маршруту со скоростью 20 километров в час. Как только танк достигнет отметки, обозначенной зеленым цветом, Шварц и фон Доденбург откроют по нему огонь из этой 37-миллиметровой противотанковой пушки.

Услышав это, бойцы «Вотана» раскрыли от удивления рты. Довольный такой реакцией Стервятник продолжил:

— Из 37-миллиметровой пушки по каждому танку будет произведено по три выстрела. Когда же вы достигнете отметки, обозначенной белым цветом, то должны будете повернуть вправо и уехать с поля. Но я предупреждаю: если у кого-то сдадут нервы и он попытается улизнуть с поля раньше, чем танк достигнет обозначенной белым отметки, то я отдам приказ Шварцу и фон Доденбургу выстрелить такому танку в бок. И не сомневайтесь— выстрел из 37-миллиметровой противотанковой пушки, произведенный в бок танку, легко пробьет в этом месте броню даже такого несокрушимого монстра, как новый «тигр»[24]. И тогда кто-нибудь не только наложит себе в штаны, но и окажется с разбитым носом.

Стервятник сделал паузу, чтобы до бойцов «Вотана» хорошенько дошел смысл его слов. Затем он поднес к тонким губам свисток и дунул в него.

Стоявший вдалеке танк под управлением обершарфюрера Шульце начал двигаться по направлению к ним. Шварц и фон Доденбург подбежали к противотанковой пушке.

Когда «тигр» проехал мимо отметки, обозначенной зеленым цветом, Стервятник рявкнул:

— Огонь!

Шварц выстрелил. Снаряд попал точно в центр лобовой брони «тигра». По ней стало расползаться пятно раскаленного металла. Но в следующую секунду болванка снаряда, отразившись от броневой плиты, взмыла высоко в небо.

Фон Доденбург торопливо перезарядил пушку. Через несколько секунд Шварц вновь выстрелил. Противотанковый снаряд врезался в броню «тигра» с противным металлическим клацаньем. Бронированную махину качнуло в сторону. Но болванка снаряда вновь отскочила, оставив лишь раскаленную отметку на броне.

И уже за мгновение перед тем, как «тигр» достиг отметки, обозначенной белым, Шварц выстрелил в третий раз. Когда снаряд ударил в лоб танку, во все стороны полетели искры. «Тигр» вздыбился, точно норовистый конь, которому натянули узду, — но все же устоял, а мгновение спустя покатился дальше. Затем механик-водитель совершил поворот, и «тигр» скрылся в густом клубе пыли.

— Три прямых попадания, — прокричал Стервятник в громкоговоритель, стоя перед пораженными увиденным бойцами «Вотана», — и при этом бронебойный снаряд ни разу не смог пробить лобовую броню. Это со всей очевидностью делает «тигр» танком, которому не может противостоять ничто. А теперь…

— Командир, разве мы можем позволить себе, чтобы наши новые танки подвергались таким испытаниям и, возможно, были повреждены в результате них? — неожиданно подал голос унтерштурмфюрер Хортен, заместитель Шварца. — Думаю, что той демонстрации, которую мы только что наблюдали, вполне достаточно для того, чтобы убедиться в превосходстве и надежности танков, которые выпускают на военных заводах Германии наши товарищи.

Стервятник удивленно уставился на молодого офицера, только что закончившего Офицерскую школу СС в Бад-Тельце и успевшего прослужить в «Вотане» всего один месяц.

— Мой дорогой Хортен, — произнес он своим скрипучим голосом, — те товарищи, про которых вы говорите, — это человеческий мусор, который пригнали со всей Европы для работы на немецких военных заводах. Часть из них соблазнили высокой платой, часть просто заставили работать насильно. И прежде чем я доверю свою жизнь произведению, созданному руками какого-нибудь полячишки или итальяшки, я хочу убедиться, что то, что они сделали, сварено и собрано действительно хорошо. К сожалению, мой дорогой Хортен, во время боя, как вам наверняка придется убедиться, русские не позволят никому сделать паузу, чтобы исправить обнаруженные в танке недочеты, которые могут являться следствием плохой работы — или скорее саботажа — со стороны так называемых товарищей, про которых вы здесь упоминали.

Лицо Хортена вспыхнуло. Он открыл было рот, чтобы сказать что-то еще, но Стервятник не дал ему такой возможности.