Сима деликатно промолчала, не ответив на этот риторический вопрос.

- Потом он стал требовать денег еще и еще, сказал, что установил

новую аппаратуру в своей квартире, чтобы "повысить качество изображения", похоже, все это доставляло ему удовольствие. Поэтому ему все время нужны были деньги. Я знала, что шантажист никогда не остановится,

и предложила ему отдать фотографии мужу, раз он этого хочет, но

платить я больше не буду. Он засмеялся и заявил, что я еще пожалею.

Но я не знала, что он все-таки послал их... Сима, это стыдно, но мне даже не жаль, что он умер. Такой конец ему был уготован.

- А вы знаете о его смерти? - удивилась Сима.

- Костров сказал мне, он приходил утром.

* * *

- Сергей, Светлана сообщила мне, что фотографии подлинные, - с ходу заявила Сима, как только услышала голос Кострова в телефонной трубке.

- Не может быть, -удивился он.

- Но она сама мне сказала!

- Значит, оговорила себя, сама не знает, что болтает, надо

послать ее на психиатрическую экспертизу.

- А мне она показалась вполне в здравом уме!

- Я десять минут назад получил результаты экспертизы по

фотографиям. Это подделка, сварганенная на компьютере любителем.

Сима ошарашенно замолчала.

- А как она это тебе рассказала?

- Ой, ну ты понимаешь, - призналась Сима, - я

взяла ее на пушку. Сказала, что экспертиза подтвердила подлинность снимков.

- Не забывай, пожалуйста, что ты работаешь на защиту, - упрекнул ее Сергей.

- Ну случайно так вышло. Ну ладно, оговорила и оговорила.

Всякое бывает. Раз экспертиза доказала, что это фальшивка, нечего и обсуждать больше.

"Подумаешь, какие мы нежные", - обиженно думала Сима, медленно подтягиваясь в пробке по дороге к дому. Она мечтала о теплой ванне, а еще чтобы у мамы было хорошее настроение и она приготовила что-нибудь вкусненькое.

* * *

Сима не ошиблась в своих предположениях. Марина Алексеевна поджидала ее, уютно устроившись в кресле за чтением свежекупленного детектива. В отличие от большинства приобретаемых на развалах книг эта ей нравилась, и она пребывала в прекрасном расположении духа. На кухне вкусно пахло блинчиками с мясом, готовить которые мать научилась у бабушки Клавдии Дмитриевны. Запах немедленно пробудил пропавший было от переживаний Симин аппетит, и она, на ходу расстегивая куртку, кинулась на кухню.

- Куда?! - завопила ей вдогонку Марина Алексеевна. - А мыть руки?

Сима послушно поскакала в ванную, несколько секунд подержала ладошки под водой, даже и не пытаясь их намылить, и вернулась на кухню. Там ее уже ждала мама, накладывая на тарелку большие, зажаренные до золотистого цвета блинчики.

- Везет же некоторым, - прокомментировала Марина Алексеевна, глядя, с каким аппетитом дочка лопает, - ест, как грузчик, а не поправляется. Даже и не мешало бы чуть-чуть округлиться. А тут и вовсе живешь впроголодь, на ночь - стакан кефира, а все толстеешь.

- Ага, - ехидно прокомментировала Сима, откусывая от целого блинчика, так вкуснее, чем с ножом, - кефир, сухарик с изюмом и сахаром, с маслицем и вареньицем.

- Вот злыдню вырастила, а не дочку, - нарочито обиделась Марина Алексеевна, нежно глядя на свое чадо.

- Мам, а бывает, что человек на себя наговаривает? - спросила Сима у матери, непререкаемого авторитета в области психиатрии.

- Какой человек?

- Ну, подследственный.

- А в какой ситуации? - Марина Алексеевна подняла очки

на лоб.

- Я наобум ей сказала, что результат экспертизы не в ее пользу,

а она взяла и во всем призналась.

- В убийстве?

- Нет, в другом.

- Вообще-то это некрасиво.

- Да я знаю, - согласилась Сима. - Вырвалось.

- Судебно-следственная ситуация является для человека психотравмирующей, - менторским тоном начала Марина Алексеевна. - Когда его ставят перед фактом, который он не в силах объяснить,

он подсознательно ищет что-то, что могло бы примирить его с этим фактом.

Включаются механизмы истерического фантазирования и тому подобное.

Я уже не говорю о психически больных, когда патологические причины самооговоров могут быть самыми различными, особенно если речь идет о громком преступлении. Например, в убийстве Александра Меня неоднократно признавались душевнобольные. Но их заявления не находили подтверждения. Но ты же юрист, ты лучше меня знаешь, что признание вины не является доказательством.

- Спасибо, ма, теперь более или менее понятно,

сказала Сима, переходя к десерту в виде гигантского зеленого яблока, хотя ей совершенно ничего не было понятно. - И еще я из-за этого поссорилась с Сережей, - грустно добавила она.

- Горе ты мое луковое...

Выспавшаяся Сима чувствовала себя бодрой и свежей. Она ловко пробралась через скользкие лужи во дворе к своей "девятке" и плюхнулась на отодвинутое до упора водительское сиденье. Если бы можно было, она бы отодвинулась еще, но в "девятке" это не предусмотрено, как будто максимальный рост российского гражданина составляет метр семьдесят. Сима вспомнила огромный серебристый "Лендкрузер" Кострова, в котором для всего хватало места, и вздохнула. Ее ласточку, боевую подругу "девяточку", надо было прогревать, включать подсос, давать газку, а она все равно глохла. Сима решила заработать много денег и купить что-нибудь стоящее.

Испытанные средства помогли, "девятка" завелась, и Сима выехала со двора. Планы были грандиозные: друг Олега Владик, вездесущая Николаевна, попытка еще раз попасть в квартиру Олега и, наконец, опять Светлана. А там по обстановке.

Сима нашла в памяти сотового номер телефона Владика и нажала кнопку посыла. Через несколько секунд ей ответил сонный мужской голос.

- Доброе утро, меня зовут Серафима Григорьевна, я следователь.

- Сима умышленно забыла добавить "частный".

Если вы Владислав, то мне надо с вами встретиться.

- Ладно... Где, когда? - Симин напор возымел действие.

- Адрес ваш я знаю, буду через полчаса.

Владик оказался высоким мускулистым парнем с заспанным лицом и с первой утренней сигаретой во рту. Он критически оглядел Симу и произнес:

- Я завтракаю, можем выпить кофе вместе, если вы не возражаете, Серафима... Григорьевна, - добавил он после паузы.

Сима не возражала, она была готова пить кофе сколько угодно, особенно если ей не терпелось что-то узнать от компаньона по кофепитию.