— Ни одного шанса?

— Есть некоторые зацепки. Не нашли денег, которые пропали издома. Следователь придумал хитрый трюк, он затребовал копии счетов из самыхдорогих московских ресторанов. Вообрази, что это за счета. Никто, конечно, недоказал, что Нагиев истратил деньги именно в ресторанах, но этот подлый трюкможет сыграть свою роль — показать, что эту немалую сумму он вполне могпотратить за время, прошедшее после убийства и до задержания.

— Нужно выяснить, на что он мог истратить деньги, — понялЭдгар. — Но, кроме него, этого никто не знает.

— Вот именно. Поэтому мне важно с ним встретиться. Завтраадвокат должен оформить меня как своего помощника.

— Больше ничего нет?

— Есть. Насколько я понял из материалов дела, о которых мнеговорил адвокат, там указано, что Нагиев задушил девочку. Но патологоанатом, скоторым я случайно познакомился у Константина, рассказал мне, что девочкапогибла от удара по голове, а не была задушена. Согласись, что это очень важныймомент, на который следователь не захотел обращать внимания. Более того,насколько я понял, эксперты указали смерть от удушья. Им было все равно, чтонаписать. Или, вернее, они готовы были немного «подправить» причины смерти,чтобы еще надежнее обвинить Нагиева в убийстве ребенка. Патологоанатомы тоже недураки, они знают, что за такое преступление убийце не будет пощады даже втюрьме. А самое печальное, что он сам подписал все протоколы следствия.

— Ясно, — кивнул Эдгар. — Завтра утром поеду в лабораторию.Постараюсь что-нибудь узнать.

— А Потом отправляйся к дому погибшей семьи. Расспросисоседей, узнай, как они жили, часто ли Нагиев появлялся в их доме. Кто такойвообще Ковальчук. Чем он занимался, откуда у него пять тысяч долларов. В общем,все разузнай.

— Постараюсь, — согласился Вейдеманис . — Думаешь, мы сможемего вытащить?

— Если честно, то вовсе в этом не уверен. Ладно, будемразбираться. Завтра повидаюсь с Нагиевым, если получится, поговорю соследователем. — Дронго помолчал, словно собираясь с мыслями, и повернул обратнок зданию отеля. — И еще кое-что, самое важное, — сказал он. — Мне уже звонили исоветовали убираться поскорее из города. Выходит, что о моем приезде в Ростовузнали заранее.

— От кого могли узнать? — удивился Эдгар.

— От адвоката Андрея Андреевича Голикова, моего старогоприятеля Кости Федякова. И, пожалуй, все… Нет, еще о моем приезде знала сестраНагиева — Фатима Магомедова. Но она менее всего заинтересована в том, чтобы мнеугрожали.

— Больше никто не был осведомлен?

— Кажется, нет. Но я проверю. Звонивший знает обо мне не такуж много — что я защищаю Омара Нагиева и что приехал из Дагестана. Значит, иего источник знает обо мне недостаточно.

— Хорошее наблюдение, — согласился Вейдеманис. — Да, япривез тебе оружие, — он протянул пистолет, почти невидимый в ночной тьме. —Надеюсь, что разрешение на оружие ты не забыл, — проворчал Эдгар, — иначе мнепридется бросить все дела и выручать тебя из тюрьмы. Здесь не станутцеремониться, ты это знаешь лучше меня.

— Разрешение у меня в кармане, — успокоил его Дронго. —Надеюсь, нам оружие не понадобится. У тебя есть еще одна обойма?

— А говоришь, не понадобится. — Эдгар протянул ему запаснуюобойму.

— Это на всякий случай, — усмехнулся Дронго. — Завтраувидимся в десять вечера. И будь осторожен.

— Ты тоже.

Дронго повернулся и пошел в сторону отеля. Когда он поднялсяна свой этаж, знакомая дежурная снова улыбнулась, но на этот раз промолчала.

Утром после завтрака он поехал в юридическую консультацию,где его ждал Голиков. На оформление необходимых документов ушло полдня.Заведующий юридической консультацией не понимал, зачем Голикову понадобилсяпомощник и как он сможет оплатить эту помощь. Пришлось долго убеждать его вготовности Дронго работать на общественных началах, без гонорара. Голиковчувствовал себя неловко и старался не вмешиваться в беседу Дронго с заведующим.Пришлось получать специальное разрешение в юридическом отделе мэрии. Когда все формальностибыли выполнены, часы показывали четыре. Голиков предложил пообедать, но Дронгорешил, что нужно торопиться на встречу с Нагиевым. После пяти в тюремнуюбольницу могли не пропустить даже адвокатов.

Чтобы добиться разрешения на свидание, понадобилось ещеоколо сорока минут. Пройдя несколько постов, они наконец оказались в помещениитюремной больницы и поднялись на второй этаж. Затхлый запах, плохооштукатуренные стены, решетки на окнах, мрачные врачи и санитары — это всеугнетающе действовало на психику. Они прошли почти в самый конец коридора, гдена стуле сидел угрюмый санитар лет сорока пяти. У него был бритый череп,тяжелый подбородок и деформированные уши профессионального борца. Пустой взглядостановился на визитерах, подошедших в сопровождении прапорщика.

— Адвокаты пришли, — сказал тот, — пропусти их. Тольконенадолго.

— Почему здесь сидит санитар? — не понял Дронго. — Нагиевтак плохо себя чувствует?

— Я не врач, — огрызнулся прапорщик. У него была характернаяазиатская внешность: узкие глаза, скуластое плоское лицо, небольшой нос сширокими ноздрями.

— Его охраняют, — сказал Голиков. Прапорщик, переглянувшисьс санитаром, криво усмехнулся, и Андрей Андреевич счел необходимым пояснить: —От других заключенных.

— Все равно ему каюк, — зло сказал прапорщик, — не жилец он.Даже если в суде ему не дадут вышки, отсюда он уже не выйдет. Пусть ещемолится, что пока живой.

Поднявшийся с кресла санитар оказался очень высокого роста,почти как Дронго. Показывая в усмешке неровные зубы, он подтвердил:

— Его все равно кокнут. — И радостно заржал.

— Почему? — спросил Дронго, словно не понимая, о чем речь.

— Чтобы наших людей боялись трогать, — привычносформулировал санитар. — А то приезжают тут всякие…

— Правильно, — кивнул прапорщик. — А ему самому и того будетмало.

— Как ваша фамилия? — неожиданно спросил Дронго, обращаясь кпрапорщику.

— Жаловаться хотите? — спросил тот, сразу нахмурившись. — Ая ничего не говорил. Просто подтвердил, что его побить могут.

— Я не поэтому спросил вашу фамилию, — мрачно пояснилДронго. — Если сейчас здесь все считают, что нужно убивать черномазых, то раноили поздно начнут убивать и узкоглазых.

Голиков обернулся и посмотрел на Дронго. Санитар пересталулыбаться. Прапорщик нахмурился. Открыл дверь и показал на нее пальцем с чернымногтем:

— У вас только десять минут.

Дронго и Голиков вошли в небольшую комнату, где стояли двекровати, разделенные тумбочкой. Одну украшал матрас с какими-то подозрительнымипятнами, на второй лежал молодой мужчина с плохо выбритыми щеками и короткоостриженными волосами, которые частично скрывала несвежая повязка. Руки лежалина одеяле. Темными ввалившимися глазами он безучастно смотрел в потолок.