Примечательно, что три года спустя, во время свадебного путешествия Высоцкого и Влади на теплоходе «Грузия», капитан этого теплохода Анатолий Гарагуля, не имея ничего под рукой, подарит ему чугунный бюстик Ленина…

А 1 октября 1967 года Высоцкий и Смехов в шуточной форме поздравили с 40-летием Олега Ефремова, который был худруком театра «Современник», и при этом от души посмеялись над советской риторикой, включая имена главных идеологов коммунизма: «Говорят, актеру нельзя быть и в кино, и в театре одноЕфременно. А Вы еще раз подтвердили великую русскую пословицу, что “Марксло Квашей не Испортишь”. <…> За Ваши победы, за Ваши таланты Вас справедливо удостоили звания заслуженного Приятеля искусств Эфросэфэсэр. <…> Мы твердо верим, что Обыкновенная Чудотворная история, начавшаяся в эфемерных условиях и на Ефременной жилплощади десять лет назад, никогда не устанет всем Шатром жизнерадостно топать вперед к светлому своему Зорину и к творческому Свободину (который есть, по Энгельсу, осознанная необходимость)»[119] [120]. В концовке стоит подпись: «ВЕРНО: А. Луначарский».

Как указывает публикатор, в поздравлении обыгрываются: роль Карла Маркса, исполненная Игорем Квашой в фильме «Год как жизнь» (1965) («Марксло Квашей не Испортишь»); фамилия режиссера Анатолия Эфроса (контаминация «Эфрос + РСФСР = «Эфросэфэсэр»); названия спектаклей «Обыкновенное чудо» и «Обыкновенная история»; фамилии драматургов М.Ф. Шатрова, Л.Г. Зорина и А.П. Свободина.

Кроме того, Высоцкий и Смехов спародировали большевистский лозунг, появившийся еще до революции 1917 года: «…приступая к выпуску газеты в самый разгар репрессий, редакция газеты “За Правду” бодро смотрит вперед, она убедилась, что отдельную газету задушить можно, но рабочую печать в России уже не в состоянии задушить никакая сила. Не в состоянии задушить потому, что рабочий класс десятками тысяч рук поддерживает и будет поддерживать печатное знамя своего движения вперед, к светлому будущему»15 ~ «жизнерадостно топать вперед к светлому своему Зорину»; а также знаменитое изречение, приписываемое Фридриху Энгельсу: «Свобода — есть осознанная необходимость» (книга «Анти-Дюринг», 1877 — 1878) ~ «…и к творческому Свободину (который есть, по Энгельсу, осознанная необходимость)».

Позднее, осенью 1977 года, в день празднования 60-летия Ю.П. Любимова, на Таганке будет вывешен шуточный лозунг: «Ю.Пэ. Лэйных 200 грамм выпить не стес-няйтеся, / Пролетарии всех стран, присоединяйтесь!». Очевидно, что здесь обыгрывается знаменитый лозунг Маркса и Энгельса «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». А в 1968 году Высоцкий написал повесть «Дельфины и психи», где даже вступил в полемику с этим лозунгом: «Да здравствует международная солидарность сумасшедших — единственно возможная из солидарностей!» (АР-14-74).

В таком свете мы уже по-другому посмотрим на анкету 1970 года, в которой были и далеко не конформистские ответы:

За что ты любишь жизнь?

Какую?

<…>

Чего ты хочешь добиться в жизни?

Чтобы помнили, чтобы везде пускали.

<…>

Чему ты последний раз радовался?

Хорошему настроению.

Что тебя последний раз огорчило?

Всё.

<…>

Что бы ты сделал в первую очередь, если бы стал главой

Советского правительства?

Отменил цензуру.

<…>

Твоя мечта.

О луушей яшзнн.

Ты счастлив???

Иногда — да!

Как видим, целый ряд ответов Высоцкого свидетельствует о его отчаянном положении и представляет собой прямой вызов властям — эти ответы даны им уже как поэтом и гражданином. А с другой стороны, он на всякий случай постарался засвидетельствовать свою лояльность ответами типа «Ленин. Гарибальди», поскольку понимал, что эта вроде бы неофициальная анкета легко может попасть в высокие инстанции. И хотя, отдавая ее Меныцикову, сказал: «Только никому не показывай», и тот пообещал[121] [122] [123] [124] [125], однако, заполняя ее, не был в этом уверен, поскольку вообще не знал, с какой целью Меньшиков принес эту анкету (подобные же анкеты были заполнены В. Смеховым, В. Золотухиным, Б. Хмельницким и Л. Филатовым).

Вообще же подлинное отношение Высоцкому к Ленину лучше всего демонстрирует его поездка с Давидом Карапетяном в село Гуляйполе (Днепропетровская область) — на родину главного идеолога анархистского движения в России Нестора Махно. Состоялась она в августе 1970 года, через два месяца после заполнения той самой анкеты. А началась эта история весной, когда Карапетян загорелся сумасшедшей идеей написать сценарий о Махно, по которому Андрей Тарковский должен был снять фильм, а Высоцкий — сыграть ни больше, ни меньше как роль главного анархиста, да еще и исполнить в финальной сцене «Охоту на волков»! А вскоре Высоцкий сам к нему пришел и огорошил такой репликой: «Ты знаешь, оказывается, Махно никого не расстреливал, хотя постоянно грозился, мол, “лично расстреляю”. Это вранье, что нам про него рассказывают^.

Узнав о готовящейся поездке в Гуляйполе, Марина Влади попыталась ее сорвать: «Когда ты, наконец, повзрослеешь? — говорила она Карапетяну. — Да мы еще совсем девчонками бегали на все эти левацкие демонстрации..8 Давно уже этим всем переболели. Ты что, не понимаешь, в каком он положении? Как к нему относятся власти? А ты его своими дурацкими идеями толкаешь на конфронтацию. Только Махно ему не хватало!». Карапетян возражает: «Марина, но при чем здесь политика? Я просто не хочу, чтобы Володя стал официальной знаменитостью. На него же вся страна смотрит. А Махно — просто символ сопротивления, не более. Как, кстати, и Гамлет».9.

Причем Карапетян утверждает, что Влади в то время тоже находилась под влиянием идеологии Махно: «Чтобы помогать мужу и упростить быт семьи, Марина специально вступила во французскую компартию. Хотя и до этого придерживалась откровенно левых взглядов, увлекалась даже идеями батьки Махно»8°.

По воспоминаниям тогдашнего главного редактора музыкальных программ Донецкого телевидения Бориса Чернухи, относящимся ко времени приезда Высоцкого в Донецк (август 1970-го), «Высоцкий объяснил, что хочет снимать фильм под условным названием “Батька”, в котором планирует сыграть главную роль и для которого напишет музыку и тексты песен»[126].

Украинский исследователь Владимир Яковлев выдвинул интересную гипотезу, согласно которой фильм о Махно был задуман как продолжение запрещенного цензурой революционного фильма Геннадия Полоки «Интервенция» (1968). При этом он ссылается на дневниковую запись Валерия Золотухина от 21.11.1970: «19-го на “10 днях” был Полока. Поехали после спектакля к Володе и Марине. Марина быгла очень рада, жарила мясо, хозяйничала… А мы решали, что делать теперь Полоке, за какое полотно ему браться теперь. Мнения наши разделились: Володя предлагает вторую “Интервенцию”, я — за нормальную, хорошую советскую картину, потому что “Один из нас” — это все-таки плохо»[127] [128] [129] [130] [131] [132], -