врага. (29) Но судьба сильнее всех расчетов; она опрокинула этот выгодный план. Одни от страха не отважились выполнить приказ, другие же напрасно пытались это сделать, ибо там, где расшатываются части, рушится и целое.

Глава 9

(1) Армия Дария построилась следующим образом: Набарзан с кавалерией и примерно 20 тысяч пращников и лучников охраняли правый фланг. (2) Там же находился Тимод во главе 30 тысяч наемных греков-пехотинцев. Это, без сомнения, был цвет войска, по силе равный македонской фаланге. (3) На левом фланге находился фессалиец Аристомед с 20 тысячами варваров-пехотинцев. В резерве поместили наиболее воинственные племена. (4) Сам царь думал сражаться на этом же фланге; его сопровождали 3 тысячи отборной конницы — его обычная охрана — и 40 тысяч пехоты. (5) За ними стояла гирканская и мидийская конница, а за нею — всадники остальных племен с правой и левой ее сторон. Перед этим строем, поставленным как указано, стояли 6 тысяч копейщиков и пращников. (6) Все тесное пространство, где только можно было стать, было заполнено войсками Дария, один фланг которого упирался в горы, Другой — в море. Жену и мать Дария и остальных женщин поместили в центре. (7) Александр поставил впереди сильнейшую часть македонской армии — фалангу. Никанор, сын Пармениона, охранял правый фланг. Рядом с ним стояли Кен, Пердикка, Мелеагр, Птолемей и Аминта, каждый во главе своего войска. (8) На левом фланге, достигавшем морского берега, были Кратер и Парменион, но Кратеру было приказано повиноваться Пармениону; конница была поставлена на обоих флангах: на правом македонская вместе с фессалийской, на левом — пелопоннеская. (9) Перед этим строем Александр поместил отряд пращников, смешанных с лучниками: впереди шли фракийцы и критяне, вооруженные также легко. (10) Но против тех, кого Дарий послал вперед занять горный хребет, Александр поставил агриан[52], недавно приведенных из Греции. Пармениону же он приказал насколько возможно растянуть свое войско к морю, чтобы находиться дальше от занятых варварами гор. (11) Но варвары, не посмевшие ни сразиться с подступившими македонцами, ни окружить их, когда они прошли, бежали, особенно испугавшись вида пращников, и это укрепило фланг войска Александра, опасавшегося нападения на него сверху. (12) Македонцы шли по 32 человека в ряд, так как узкое место не давало возможности больше развернуть строй. Но постепенно горные ущелья стали расширяться, пространства стало больше, так что не только пехота смогла наступать более широким строем, но и конница — прикрывать ее с флангов[53].

Глава 10

(1) Обе армии уже видели друг друга, хотя и были на расстоянии, недосягаемом для копья. Тогда персы передних рядов подняли нестройный дикий крик. (2) И македонцы ответили им криком, не соответствовавшим их численности, ибо им отвечало эхо с горных вершин и из глубин лесов: ведь окружающие нас скалы и дубравы всегда с удвоенной силой отражают каждый воспринятый ими звук. (3) Александр шел перед знаменами[54], то и дело жестом руки удерживая своих людей, чтобы они в возбуждении, запыхавшись от поспешного хода, не бросались в бой с излишней горячностью. (4) Объезжая ряды, он обращался к воинам с разными речами, соответственно чувствам каждого. Македонцам, победителям в стольких войнах в Европе, отправившимся не только по его, но и по своей воле покорять Азию и самые дальние страны Востока, он напомнил об их древней доблести. (5) Они, мол, прошедшие по всему миру в пределах пути Геркулеса и Отца Либера[55], покорят себе не только персов, но и все остальные народы: Бактрия и Индия станут македонскими провинциями[56]. Те, что они видят теперь, — это наименьшая часть их добычи; победа откроет перед ними все. (6) Их уделом будет не бесплодный труд на крутых скалах Иллирии и камнях Фракии, но весь Восток станет их добычей. Им почти не понадобятся мечи: всю вражескую армию, дрожащую от страха, они смогут отогнать щитами. (7) Он призвал в свидетели своего отца Филиппа, победителя афинян[57], и напомнил воинам, как была покорена Беотия и сравнен с землей ее славнейший город[58]. Он говорил то о реке Гранике[59], то о том, сколь много городов было ими взято или сдалось на милость победителя, и напомнил воинам, что все находящееся позади них покорена ими и повержено к их ногам. (8) Обращаясь к грекам, он напомнил им, что война против Греции была начата народами Персии сначала по дерзости Дария, а затем Ксеркса[60], потребовавших от них земли и воды, чтобы не оставить сдавшимся ни глотка из их источников, ни привычного куска хлеба. (9) Дважды были разрушены и сожжены греческие храмы, осаждались города[61] и нарушались все божеские и человеческие законы. (10) Иллирийцам же и фракийцам, привыкшим жить грабежом, он приказывал смотреть на вражеское войско, сверкающее золотом и пурпуром, несущее на себе добычу, а не оружие; пусть они, как мужи, отнимут золото у этих по-женски слабых народов и обменяют свои голые скалы, промерзшие от вечного холода[62], на богатые поля и луга персов.

Глава 11

(1) Враги уже подошли, друг к другу на расстояние полета стрелы, когда персидская конница яростно устремилась на левый фланг неприятеля; Дарий хотел решить исход боя конницей, считая, что самая сильная часть македонского войска — фаланга, и он начал уже окружать правый фланг Александра. (2) Когда македонец заметил это, он приказал двум отрядам конницы оставаться на горах, а. остальные решительно направил в самое опасное место сражения. (3) Затем он увел с линии сражения фессалийскую конницу и приказал ее командиру незаметно позади своих пробраться к Пармениону и немедленно выполнить, что тот прикажет. (4) Ворвавшись в самую гущу персов, окруженные ими со всех сторон македонцы героически защищались, но сжатые в кучу и притиснутые друг к другу, они не могли размахнуться, и копья, одновременно пущенные в одну цель, сталкивались и падали так, что немногие из них попадали во врагов, нанося им слабые и неопасные удары, большинство же без всякой пользы падало на землю. Принужденные сражаться врукопашную, воины тотчас же схватывались за мечи. (5) Тогда произошло великое кровопролитие: обе армии находились так близко одна от другой, что щиты ударялись о щиты и клинки мечей упирались во врагов. Ни слабые, ни трусы не могли уйти; все сражались лицом к лицу, как в единоборстве, твердо стояли на одном месте