Мемнона. (2) Под действием постоянных забот царя стали даже во время сна беспокоить угрожающие видения, вызываемые его тревогой или пророческими свойствами души. (3) То ему снилось, будто лагерь Александра сверкает ослепительным светом, то будто Александра привели к нему в таком же одеянии, какое раньше носил он сам, то будто, проезжая верхом по Вавилону, Александр вместе с конем вдруг исчез с его глаз. (4) Еще и предсказатели усиливали его беспокойство разными истолкованиями его снов. Одни говорили, что это хорошее предзнаменование, так как вражеский лагерь горел и Дарий видел Александра, снявшего царскую одежду и приведенного к нему в обычной одежде персов. (5) Другие толковали это иначе: блеск македонского лагеря предсказывает успех Александру, а что ему предназначено владеть Азией бесспорно доказывалось тем, что Дарий был в такой же одежде, когда его провозгласили царем. (6) Как всегда бывает, беспокойство напомнило и старые пророчества. Вспомнили, что Дарий в начале царствования приказал изменить форму персидских ножен для акинака[24] по образцу греческой, а халдеи тогда же объявили, что власть над персами перейдет к тем, оружию которых он подражает. (7) Впрочем, Дарий, радуясь и благоприятным толкованиям предсказателей, которые разглашались в народе, и видениям своих снов, приказал перенести лагерь поближе к Евфрату.

(8) У персов был древний обычай не отправляться в путь до восхода солнца. Сигнал к выступлению давали из царского шатра, когда уже совсем рассветало. Над шатром, откуда все могли его видеть, поднималось сверкающее отражение солнца на стекле. (9) Походный строй был таков. Впереди на серебряных алтарях несли огонь, который у персов считается вечным и священным. Маги[25] пели древние гимны. (10) За ними следовали 365 одетых в пурпурные плащи юношей, по числу дней года, так как и у персов год делился на столько же дней. (11) Затем белые кони везли колесницу, посвященную Юпитеру[26], за ней следовал конь огромного роста, называемый конем Солнца[27]. Золотые ветви и белые одеяния украшали правящих конями. (12) Недалеко от них находились 10 колесниц, обильно украшенных золотом и серебром. За ними — всадники 12 племен в различных одеждах и по-разному вооруженные. (13) Далее шли те, кого персы называют «бессмертными», числом до 10 тысяч[28], ни у кого больше не было столь по-варварски пышной одежды: у них были золотые ожерелья, плащи, расшитые золотом, и туники с длинными рукавами, украшенные драгоценными камнями. (14) На небольшом расстоянии шли так называемые «родичи царя»[29] числом до 15 тысяч. Эта толпа с ее почти женской роскошью в нарядах выделялась больше пышностью, чем красотой вооружения. (15) Следовавшие за ними придворные, которые обычно хранили царскую одежду, назывались копьеносцами. Они шли перед колесницей царя, в которой он возвышался над остальными. (16) С обеих сторон колесница была украшена золотыми и серебряными фигурами богов, на дышле сверкали драгоценные камни, а над ними возвышались две золотые статуи, каждая в локоть высотой: одна — Нина, другая — Бела[30]. Между ними находилось священное золотое изображение, похожее на орла с распростертыми крыльями. (17) Одежда самого царя превосходила роскошью все остальное: пурпурная туника с вытканной посредине белой полосой; (18) плащ, расшитый золотом, с золотыми же ястребами, сходящимися друг с другом клювами, по-женски опоясанный кушаком. Царь подвесил к нему акинак в ножнах, украшенных драгоценными камнями. (19) Головной убор царя, называемый персами «кидарис»[31], украшали фиолетовые с белым завязки. (20) За колесницей шли 10 тысяч копьеносцев с богато украшенными серебром копьями и стрелами с золотыми наконечниками. (21) Около 200 приближенных вельмож следовало справа и слева от царя. Их отряд замыкал 30 тысяч пехотинцев в сопровождении 400 царских коней. (22) За ними на расстоянии одного стадия[32] колесница везла мать царя Сисигамбис, в другой колеснице была его жена. Толпа женщин на конях сопровождала цариц. (23) За ними следовали 15 повозок, называемых гармаксами: в них находились царские дети, их воспитатели и множество евнухов, вовсе не презираемых у этих народов. (24) Далее ехали 360 царских наложниц[33], одетых тоже в царственные наряды, затем 600 мулов и 300 верблюдов везли царскую казну: их сопровождал отряд стрелков. (25) Следом за ними — жены родных и друзей даря и толпы торговцев и обозной прислуги. Последними шли замыкавшие строй отряды легковооруженных воинов, каждый со своим командиром.

(26) Если бы кто мог тогда же увидеть македонскую армию, она представила бы собой совсем иное зрелище: люди и кони блестели в ней не золотом и пестрыми одеждами, но железом и медью. (27) Эта армия не была перегружена поклажей или прислугой, готовая к походу или к остановке, она чутко отзывалась не только на сигналы, но даже на знаки полководца. Ей хватало и места для лагеря, и провизии для воинов. (28) Стало быть, в войске Александра не было недостатка в солдатах, Дарий же, повелитель такой огромной армии, из-за тесноты поля боя свел ее к той самой малочисленности, за какую презирал врага.

Глава 4

(1) Между тем Александр, поставив во главе Каппадокии Абистамена[34], отправился со всем своим войском в Киликию и прибыл на место, называемое «Лагерь Кира»: там была стоянка Кира, когда он вел армию в Лидию против Креза[35]. (2) Это место находилось на расстоянии 50 стадиев от входа в Киликию. Местные жители называют его теснины «воротами»; по своей природной форме они напоминают укрепления, созданные человеческими руками. (3) Поэтому Арсам, правивший Киликией[36], вспомнив о советах Мемнона в начале войны, решил применить на деле, хоть и поздно, его спасительный план: он опустошает Киликию огнем и мечом, чтобы оставить врагу пустыню, уничтожить все, что может оказаться полезным неприятелю, чтобы голой и бесплодной оставить землю, которую он не мог защитить. (4) Гораздо полезнее было бы закрыть большим отрядом войска узкий проход, открывающий путь в Киликию, и завладеть скалой, удобно нависающей там над проходом, с которой он без риска мог бы остановить или уничтожить приближающегося врага. (5) Теперь же, оставив немногих для охраны горных проходов, он отступил, став разорителем страны, которую должен был спасти от разорения. Поэтому оставленные им, считая себя преданными, не захотели даже увидеть врага, хотя и меньшее число людей могло бы защитить проходы. (6) Ведь Киликия защищена непрерывной крутой и обрывистой цепью гор; она начинается у моря и, как бы описав дугой залив, снова возвращается Другим своим концом к морю в