А затем Фирлес ухмыльнулся. Опять эта неотразимая ухмылка.

– Думаешь, Слейд свободна?

Вишез с такой скоростью повернулся к другу, что позвонки захрустели.

– Фирлес, богом клянусь…

* * *

В финансовом районе хватало закусочных. Большинство было высококлассными заведениями для гурманов, где ломтики биомяса подавались с одним-единственным гарниром – клубящимся дымом от сухого льда. Но это местечко с красным матерчатым навесом перед входом, на котором простым шрифтом было написано «Анджели», выглядело словно реликвия с Земли. Освещение тут было дерьмовое. Столовое серебро потускнело. Алкоголь разбавляли водой. И все же люди съезжались сюда со всей Солнечной системы. Некоторые – чтобы высказать свое почтение Слейд, но большинство – чтобы отведать единственный деликатес, который значился в меню и который не могли достать даже самые именитые закусочные, – говядину. Настоящую говядину, а не выращенную в лаборатории. А если вы подаете настоящую говядину, то всем плевать на старый навес, освещение и столовые приборы.

Дверь с громким скрипом закрылась за их спинами. В ресторане стояла тишина – для посетителей час был слишком ранний. Друзья стояли в дверях, понятия не имея, куда идти или как найти Слейд.

– Ну и как я должен вести себя так, будто миллион раз уже это делал, если я понятия не имею, что мы вообще должны делать? – прошептал Вишез на ухо Фирлесу.

Тот лишь отмахнулся.

– Просто повторяй за мной.

Он подошел к барной стойке, которую методично протирал пожилой бармен в подтяжках и галстуке-бабочке. Он даже не потрудился оторваться от своего занятия, когда Вишез и Фирлес встали перед ним.

Фирлес прочистил горло. Бармен продолжил протирать стойку.

– Я… то есть мы… мы ищем Слейд.

Бармен поднял взгляд и посмотрел на Фирлеса. Затем перевел взгляд на Вишеза. Оценил их безупречные костюмы. Он не произнес ни слова. Да ему и не требовалось. Его взгляд говорил красноречивее любых слов: «Да эти парни – сраные любители». Он покачал головой и указал в заднюю часть ресторана на угловую кабинку, освещенную лишь стоявшей на столе маленькой лампой.

– Спасибо, – кивнул ему Фирлес.

Друзья направились к кабинке, пройдя мимо пары занятых столиков, за которыми пожилые состоятельные завсегдатаи неторопливо смаковали говядину. Фирлес повернулся к Вишезу и прошептал:

– Похоже, это ночная смена.

Вишез больно ткнул его в ребра, словно бы говоря: «Да соберись ты наконец!» Фирлес закатил глаза.

Слейд ждала их за столом. Ее волосы были коротко, почти наголо острижены, за исключением небольшого элегантного ирокеза, окрашенного в блонд. Пальцы были унизаны кольцами, которые выглядели так, словно их украли у королей и императоров всех времен, – смесь рубинов и изумрудов в массивных, тщательно отполированных оправах. Но гвоздем программы был череп из чистого золота, который она носила на среднем пальце. Потертый, с царапинами по краям. И, если присмотреться повнимательнее, на нем можно было разглядеть засохшие пятна крови. Слейд никогда не чистила этот перстень. Она хотела, чтобы любой, кто сядет за этот стол напротив нее, знал, на что она способна.

Окинув явившуюся парочку долгим взглядом, Слейд улыбнулась. И указала на места напротив себя.

– Присаживайтесь.

Фирлес и Вишез подчинились без колебаний. Старые виниловые сидения затрещали под их задницами, когда они скользнули в кабинку. Усевшись, друзья уставились на Слейд, которая в ответ просто подняла бровь. Вишез кивнул ей, затем повернулся к Фирлесу. Прочистил горло.

Фирлес вопросительно уставился на него. Пробормотал еле слышно:

– Что?

Вишез снова прочистил горло. На этот раз со значением: «Чемоданчик, идиот!» Фирлес моргнул: «Точно». Он сунул руку под стол и достал титановый чемоданчик. Но прежде чем он успел положить его на стол, Слейд вскинула ладонь, останавливая его.

– Я не приступаю к делу, пока не промочу горло.

– При всем уважении, Слейд, – начал было Вишез, – нам велели…

Слейд желчно сказала:

– Когда разговор начинается с фразы «при всем уважении», это означает, что собеседник тебя совсем не уважает, так ведь?

Вишез пытался сохранять хладнокровие.

– Просто все дело в том, что наш босс…

Слейд застонала.

– Да-да, мне прекрасно известно, что Додд не хочет, чтобы его посыльные оставались у меня на стаканчик. И вы, разумеется, не первые, кто мне об этом говорит. Однако это мой ресторан. Поэтому мы играем по моим правилам. Не по доддовским.

– В таком случае я возьму «Кудо», – подал голос Фирлес.

Взгляд Слейд метнулся к Фирлесу и на мгновение задержался на нем. Окатив его презрением, женщина прищурилась.

– Ты приходишь в мой ресторан… по делу… и заказываешь… «Кудо»?

Вишез потер глаза и что-то тихо пробормотал себе под нос. Он был почти уверен в том, что их карьера закончилась, не успев начаться.

Фирлес пожал плечами.

– Это что, преступление?

Слейд усмехнулась. Ее восхитила его уверенность.

– Нет. На самом деле, давайте все выпьем по «Кудо».

БАХ!

Дуло пистолета-пулемета MP5K вспыхнуло, на мгновение озарив плохо освещенный зал. Голова Слейд неестественно откинулась назад. Одна пуля, словно в замедленной съемке, вошла ей прямо в глаз, в то время как дюжина других изрешетили облупленную стену за ее спиной. Во все стороны брызнули светло-розовые брызги – жуткая смесь из глазной сетчатки и крови.

Инстинктивно Фирлес перевернул стол набок, создав заслон между собой и нападавшим. Он повернулся к застывшему Вишезу и повалил его на пол, как раз когда новая очередь разнесла кабинку в щепки и продырявила сидения там, где они находились секунду назад. Белый наполнитель взмыл в воздух.

Вишез коротко кивнул:

– Спасибо.

Фирлес сунул руку в карман пиджака и вытащил девятимиллиметровый пистолет, выданный им «Красным драконом». Вишез повторил его жест. Они оба передернули затворы, досылая патрон в патронник. Фирлес жестом велел Вишезу подождать. Через миг стрельба прекратилась. Жуткая тишина наполнила комнату. Стрелок перезаряжал оружие!

– Сейчас! – крикнул Фирлес, и они с Вишезом вскочили на ноги. Стрелок стоял перед открытой кухней ресторана, одетый в черный комбинезон и лыжную маску. Кем бы, черт его дери, ни был этот парень, представляться им он явно не хотел.

БАХ-БАХ-БАХ-БАХ-БАХ!

Вишез разрядил в нападавшего всю обойму. Пули брызнули во все стороны, рикошетя от кухонных духовых шкафов и медной посуды. Стрелок нырнул за ближайшую кабинку, не пострадав ни капли. Девятимиллиметровый Вишеза издал сухой щелчок. Пуст!