— До приезда бригады никто ее не трогал. С нее только стряхнули мусор, и все.

Проклятие. Видимо, никто не знал, что он выехал на место. Энди решил, что изучит потом фотографии с места преступления; оставалась надежда, что на них можно будет увидеть первоначальное состояние трупа.

— Она до сих пор in situ, разве что мусора на ней нет, — продолжил Петерсон.

— Кто ее обнаружил? — спросил Энди.

Девушку нашел бездомный, когда рылся в ворохе картона возле мусорного бака в надежде найти что-нибудь подходящее для временного укрытия. Бродягу, назвавшегося Барни, опрашивали два констебля, и он подробно и сбивчиво рассказывал обо всем, что предшествовало его страшной находке.

— … моя жена, она больше не хочет меня видеть…

— Да, Барни, — давил на него констебль. — Но расскажи нам еще раз, как ты нашел тело.

Барни закатил глаза, потом снова выпучил их. У него была длинная борода, лицо бродяги бороздили глубокие морщины.

— Я просто огляделся. Мне показалось, что сильно пахнет. Я подумал, может, это гнилые фрукты. Решил порыться — вдруг найду, чем полакомиться?

Энди поморщился. Пожалуй, пусть лучше Барни занимаются констебли.

— Skata, — воскликнул Джимми. — А девушка созрела.

Вскрытие, конечно, точнее определит время смерти, но Энди решил, что останкам примерно пара дней с учетом погоды. Он прикрыл рот и нос рукой и приблизился к трупу. Девушка была азиатской внешности, молодая, хотя состояние ее тела не позволяло с точностью определить, было ли ей меньше двадцати лет или за двадцать. Вокруг запястий просматривались раны. Она явно была связана, хотя сейчас на руках не было веревок.

Энди задался вопросом, что же предшествовало тому, что девушка оказалась на помойке, и подумал о том, что это последнее дело, которое ему предстоит расследовать с командой, в которой он проработал столько лет.

Симон Астон вышагивал по одной из просторных гостиных дома Каванага, его кроссовки безжалостно топтали меховой гигантский ковер кремового цвета, устилавший пол из ценных пород древесины. За стеклянными дверями на балконе, откуда открывался красивый вид на гавань, Дэмиан, в шелковых шортах, нежился на солнце в шезлонге. Шелковый экзотический халат висел на спинке кресла, рядом на столике лежала свернутая газета.

— Ну что, старик, как дела? — приветствовал его Симон.

Несмотря на расслабляющую обстановку, Дэмиан не выглядел умиротворенным. Темные круги под глазами выделялись сильнее обычного. Он поднял взгляд на Симона, но ничего не ответил.

— Эй, — сказал Симон, — я принес тебе твой любимый кофе. Двойной.

Дэмиан взял стаканчик, даже не поблагодарив.

— Эта новая горничная готовит дерьмовый кофе, — пробормотал он.

Симон кивнул и, подтянув другой шезлонг, присел рядом с другом:

— Ну, какие планы на предстоящую вечеринку?

— Не знаю, — безразлично произнес Дэмиан и направил взгляд на воду. Маленькими глотками он отпивал кофе из картонного стаканчика.

Симон осторожно покосился на свои часы; время приближалось к одиннадцати. Он хотел заранее, не дожидаясь часа дня, позвонить Уорвику ОʼКоннору, просто чтобы подстраховаться. Но прежде нужно было разжиться наличностью, чтобы заткнуть рот негодяю. Симон по опыту знал, что деньги — лучший способ решения всех проблем. Не было таких ситуаций, из которых нельзя было бы выпутаться, имея деньги. Все зависело лишь от того, какую сумму ты готов потратить.

— Послушай, дружище, мне ужасно не хочется поднимать этот вопрос, — нервно произнес он, крепко сцепив руки. — Но, ээ… мне, видимо, понадобится еще немного денег, чтобы уладить это дело.

Дэмиан взглянул на него:

— Что, проблемы с тем парнем, Ли?

— Нет, с Ли все в порядке.

— Тогда в чем дело? — произнес он с явным раздражением.

Миллион долларов. Я жду ответа к часу дня завтра, иначе я сам свяжусь со стариком…

Симон не мог рассказать Дэмиану о проблеме с Уорвиком. Да и как было объяснить Дэмиану, что какой-то ублюдок хочет миллион долларов и угрожает шантажировать его отца. Что, если он усмотрит в этом вину Симона? Он тут же станет персоной нон грата, и не только для клана Каванагов, но и для всей верхушки сиднейского общества.

— Ничего, — солгал Симон. — Все отлично. Просто возникли кое-какие непредвиденные расходы.

Да, конечно, Уорвик блефует. Неужели он осмелится обратиться к самому Джеку Каванагу? У него что, мозгов совсем нет?

Дэмиан опустил руку, в которой держал стакан с кофе. Стакан сильно накренился, и Симон нагнулся, чтобы поддержать его, но кофе уже пролился.

— Оставь, — бросил Дэмиан и повернул голову. — Эстель! — Он принялся шарить по карманам шелкового халата в поисках сигарет. — Ли что-нибудь сказал? — спросил он, продолжая поиски. — Эстель! — крикнул он снова. — Где, черт возьми, мои сигареты?

Тут же появилась Эстель с пачкой сигарет и вложила ее в протянутую руку Дэмиана. Эстель, новая горничная, была девушкой гибкой, бледной и красивой, с каскадом иссиня-черных волос, стянутых в высокий конский хвост. Ее огромные глаза напоминали оленьи. Эстель была роскошной и к тому же француженкой. Только Каванаги могли себе позволить держать в горничных настоящую француженку — возможно, чтобы казаться более культурными. Похоже, они меняли горничных раз или два в год. Дэмиан безжалостно увольнял дурнушек, а с хорошенькими горничными баловался. Симону стало интересно, успел ли он уложить в постель новенькую или только подбирается к ней.

Дэмиан взял в рот сигарету, и Эстель поднесла ему зажигалку. В следующее мгновение она подняла с пола стаканчик и снова исчезла.

Симон как зачарованный наблюдал за этим ритуалом.

— С Ли все отлично. И вообще, — продолжил он, возвращаясь к теме. Время неумолимо шло. — У него никаких проблем. Просто нужно немного денег, чтобы подчистить концы.

Даже если бы он совершил такую глупость и попросил миллион, Симон знал, что у Дэмиана нет доступа к таким деньгам. Во всяком случае, наличным. Его отец, Джек, контролировал семейное состояние, и то, что имел Дэмиан, было каплей в море в сравнении с личным капиталом его могущественного отца и уж тем более со стоимостью финансовой империи Каванагов со всеми ее активами. Симону даже во сне не могло присниться, чтобы он смог уговорить их отдать миллион какому-то там Уорвику ОʼКоннору. Это был бы невиданный скандал, позор, конец его дружбе с Дэмианом. Да нет, ОʼКоннор, несомненно, блефует, будто что-то знает.

Симон был уверен, что, если ему удастся встретиться с Уорвиком лицом к лицу и ткнуть ему в нос лишние двадцать кусков, тот купится на деньги и прекратит свой шантаж. Уорвик был мелкой сошкой, ему о такой сумме оставалось только мечтать. А потом все это закончится…