Петя, шедший впереди, выглядел довольно бодрым несмотря на то, что всю ночь провел в поезде. Он и наткнулся на дом Дмитриенко, маленькую двухэтажную хибарку. Судя по всему, ее хозяин еле сводил концы с концами. Дверь ветхой калитки, почерневшей от времени, дождей и ветра, оказалась незапертой. Киселев для приличия постучал. Из дома и сада не доносилось ни звука.

– Пойдем, – кивнул он коллегам. Они вошли на участок. Дом из белого камня был далеко не новый и не большой, но уютный. В саду хозяин соорудил нечто вроде места отдыха со столом и табуретками. Неподалеку стоял мангал. Деревянный туалет с душем находились в конце участка.

В саду росли яблони, груши и ягодные кусты.

– Эй, есть здесь кто-нибудь? – громко спросил Павел. Ему ответила какая-то звонкоголосая птичка, сидевшая на заснеженной яблоне. Прохоров потянул на себя входную дверь, и она открылась.

– Нехороший знак, – прошептал эксперт.

Киселев прошел в дом, состоявший из трех комнат и кухни. В первой, самой большой, вероятно служившей хозяину гостиной, все было перевернуто вверх дном, и создавалось впечатление, как будто тут что-то искали. На полу валялись деревянная шкатулка и портмоне. Сам хозяин лежал на потертом ковре, неловко подогнув под себя ногу. В его светлых, посеребренных сединой волосах запеклась кровь. Михалыч подскочил к нему и пощупал пульс.

– Он мертв, – эксперт приподнял веки Василия. – Судя по всему, с ночи. Но точнее скажу, как всегда, при вскрытии.

– Вызывай участкового и понятых, а еще позвони Скворцову. – Киселев сел на диван с кое-где выглядывавшими пружинами, обхватил руками голову и застонал.

Проводив глазами красную «девятку», Катя несколько секунд стояла в растерянности. Пожилой охранник с жалостью посмотрел на нее:

– Выходит, зря такой путь проделали?

Зорина хмыкнула:

– Надо же! Тут бы мне впору вас пожалеть: вы небось и не завтракали толком. Да и дома вас ждут. А вы меня жалеете.

– А моя работа как военная служба, – усмехнулся охранник. – Кстати, вы мне вчера представились. Я запомнил: вас зовут Екатерина. А вот я вам не представился. Алексей Иванович Никулин, – и он протянул женщине руку, которую она крепко пожала. – Знаете, – продолжал Никулин, – я вот тут думал, чем еще могу вам помочь. Насчет этого мужика, ее любовника, еще кое-что могу добавить. Нога у него была… не представляю, какого размера. Наверное, шестидесятого. Это я по его следам определил. Кстати, мы можем вместе с вами на них посмотреть.

Журналистка опешила:

– Разве они сохранились?

Алексей Иванович кивнул:

– А посудите сами… Возможно, в Приреченске в этот день снег и шел, а тут крепкий морозец и солнышко светило. И после никаких осадков не наблюдалось. Думаю, еще есть на что посмотреть.

– Пойдемте скорее, – засуетилась Катя.

Охранник взял женщину под руку и повел к высокой сосне. Белочка, сидевшая на нижней ветке, покосилась на Зорину черной бусинкой глаза.

– Орешков не взяла, – сокрушенно заметила журналистка. – Как-то не подумала, что белок кормить придется.

– Да у них тут кормушек хватает, – успокоил ее Никулин. – Вот под этой сосной-красавицей они и миловались. А вот и следок. Поглядите, какая лапища!

Катя взглянула на снег, испещренный узорами следов. Рядом с аккуратным отпечатком женского сапожка красовался след огромного мужского ботинка.

– Богатырь! – ахнула Зорина.

Алексей Иванович кивнул:

– Такую обувь вряд ли в обычном магазине купишь. Не иначе ее другу на заказ ботинки делали.

Журналистка чуть не расцеловала мужчину:

– Вы просто молодец.

В ее кармане запиликал мобильный.

– Это муж, – пояснила она. – Наверное, уже получил информацию о вашем напарнике. Да, Костя, – сказала женщина в трубку. – Это точно?

Ее взгляд помрачнел. Никулин понял все без слов:

– Он мертв?

Она опустила голову:

– Да.

– Его убили?

Зорина пожала плечами:

– Пока не выяснено.

– Если Вася дежурил в тот день, он вполне мог что-то увидеть или услышать, – сделал вывод Никулин, – и что же это за женщина такая была? С виду скромная и приветливая. А какие страсти из-за нее разгорелись.

– Не знаю, – призналась журналистка. – Спасибо вам за информацию. Пойду побеседую с кем-нибудь еще.

– Медсестра у нас в физиотерапевтическом кабинете очень душевная, – сказал на прощанье охранник. – Зовут Валентина. Многие ей здесь душу изливают.

– Лапикова дружила с соседкой по комнате, – возразила Катя.

– Ну и что с того? – не удивился Никулин. – Вы с этой медсестрой Валечкой побеседуйте. Она даже самых нелюдимых разговорить может.

– Спасибо вдвойне, – Зорина махнула рукой и отправилась в лечебный корпус санатория. Кабинет физиотерапии она нашла сразу. Очереди возле него не было, и журналистка приоткрыла дверь. Медсестра средних лет, сидевшая за столиком, приветливо улыбнулась ей.

– Вы ко мне? Давайте направление. Что вам назначили?

– Вы Валя? – поинтересовалась Катя.

Женщина удивленно кивнула:

– Я действительно Валя, но какое это имеет значение? Или вы желаете, чтобы курс лечения провел вам кто-нибудь другой?

Зорина немного смутилась:

– Я к вам по делу.

Черные брови медсестры взлетели вверх:

– Вот как? Что ж, все равно проходите. Итак, я вас слушаю.

– Я Екатерина Зорина, журналистка из Приреченска, – представилась Катя.

Черные глаза медсестры расширились:

– Да что вы говорите? Сама Зорина? Если бы вы знали, с каким удовольствием я читаю ваши статьи и детективы. И что же вас ко мне привело? Я готова помочь чем угодно.

Журналистка улыбнулась:

– Спасибо за добрые слова. Меня интересует Нина Лапикова.

Валя снова удивилась:

– Нина? Почему Нина?

– Видите ли, – не стала скрывать Катя, – двадцатого января, не дождавшись конца отдыха, Нина уехала домой. И с тех пор ее никто не видел.

Медсестра захлопала длинными ресницами:

– Нина не вернулась домой? Этого не может быть! Она заходила попрощаться и сказала: мол, ее вызывает муж. Наверное, это какое-то недоразумение.

– Нет, к сожалению, – вздохнула Зорина. – Иначе бы меня здесь не было. Дело в том, что муж не вызывал жену из санатория. Николай в это время находился в Москве в командировке и действительно не звонил Нине. Впрочем, она не появилась не только в своей квартире, но и у матери, где оставила дочь-второклассницу.