Боу игриво прикусила мочку его уха.

– Разве? Не припомню, – сказала она. – Меня твои правила не устраивают.

Сэндисон тихо рассмеялся и снова ее поцеловал.

– Не устраивают? А мне показалось, ты осталась довольна.

– Я – да, а вот ты…

Боу отстранилась, чтобы увидеть реакцию. Зрачки его расширились и потемнели. Напряженность росла.

– Удовлетворение можно получить по-разному, – сказал он. Ладонь его медленно заскользила вверх по ее ноге. – В том, чтобы дарить наслаждение партнеру, тоже есть своя прелесть.

Боу боролась с искушением позволить ему ласкать ее. Ему нравилось чувствовать себя победителем, но и ей тоже.

– Покажи мне как, – сказала Боу. В голосе ее, вопреки желанию, звучало раздражение неудовлетворенности. А раздражение – верный признак слабости.

– Не сейчас, детка.

Боу выпрямилась и убрала его руку.

– Почему не сейчас? Ты можешь меня трогать, а я тебя нет? Это нечестно.

– Ты хоть понимаешь, о чем просишь?

– Да.

Сэндисон провел рукой по волосам, взъерошив шевелюру. Брови его уголками опустились вниз. Боу наклонилась и поцеловала его в бровь, взяв его лицо в ладони.

– Покажи мне.

– Я мужчина, Боу, а не святой.

– И что с того?

– А то, что ты меня заводишь, как не заводила ни одна женщина. Понимаешь?

Боу кивнула, стараясь сохранять серьезное выражение. Она чувствовала – его оборона дает сбой. В глазах ее появился озорной блеск.

– Больно признаться, но я не вполне джентльмен, и если тебе позволю, не смогу гарантировать, что все не зайдет слишком далеко. Все кончится тем, что лишу тебя девственности в этом чертовом тарантасе.

– Смотри на это как на вызов или пари. Мужчины азартны, верно? – Боу не выдержала и улыбнулась. – Итак, Гарет Сэндисон, я предлагаю вам пари. Ставлю полпенни, если вы, что бы я ни делала, не станете трахать меня, пока мы не доберемся до Шотландии.

У Сэндисона округлились глаза.

– Где ты таких слов нахваталась?

– В книжной лавке Аккермана, – честно призналась Боу.

Сэндисон, усмехнувшись, покачал головой.

– А тебе не приходило в голову, что я предпочту проиграть?

– Чтобы я всю жизнь тыкала тебе в нос той монетой? Нет, ты не из тех, кто предпочитает проигрывать.

Гарет смотрел на Боу, борясь с желанием проиграть пари прямо сейчас.

– Ты родилась с душой куртизанки.

Боу озарила его триумфальной улыбкой. А потом стала целовать, задействовав и губы, и язык, и зубы. Руки ее, казалось, были одновременно везде. Она устроилась на нем верхом, и Гарету ничего не оставалось, кроме как крепко стиснуть ее бедра, чтобы она не упала во время своих рискованных упражнений.

Боу прервала поцелуй.

– Ты не должен ко мне прикасаться. Обопрись ладонями о сиденье.

Гарет нехотя исполнил приказ. Он всегда знал: ей по душе командовать, – но до последнего момента не догадывался, насколько желанной делает женщину эта неженственная черта характера.

Пальцы его впились в обивку сиденья. Боу, придавив его всем весом, медленно покачивалась.

– Ну как? – поинтересовалась она.

Гарет застонал. Она его убьет.

– Сними перчатки, – попросил он.

Боу принялась медленно стаскивать перчатки зубами. Палец за пальцем. К тому времени как обе перчатки оказались на сиденье, Гарет уже изнемогал от желания.

– Слезай на пол, – приказал он.

Боу вопросительно на него посмотрела.

– Клянусь, Боу, если продолжишь на мне сидеть, я не выдержу. Слезай.

– Ты проиграешь, – напомнила Боу о пари, натолкнув на мысль, что поражение бывает слаще победы.

– И правильно сделаю, – сказал Гарет, спихнув ее с колен. Боу не вполне удачно приземлилась на пол.

– Это нечестно, Гарет, – воскликнула Боу, глядя на него недобрыми глазами.

– Очень даже честно, детка, – возразил Гарет.

Настроение Боу явно изменилось к лучшему. С довольной улыбкой она провела ладонями вверх по его ногам. Он чувствовал ее ноготки сквозь ткань бриджей. Боу наклонилась, и он почувствовал тепло ее дыхания на раздувшемся члене.

– Плюнь на ладонь, – приказал Гарет.

Боу, преодолев отвращение, выполнила приказ.

– А теперь обхвати его рукой.

Она держала крепко, но пальцы ее скользили по твердому члену с опаской, неуверенно. Гарет, стиснув зубы, старался не потерять рассудок.

– Сведи указательный и большой палец, чтобы получилось кольцо. Потяни вверх до головки. Сжимай сильнее. – Она сделала так, как он просил, и Гарет едва не упал с сиденья. Казалось, вся кровь из тела прилила к члену. – Теперь ослабь и скользи вниз… Повтори…

Гарет с такой силой вцепился в сиденье, что пальцы занемели. Боу погладила головку ладонью и потянула вниз. Гарет зажмурился. Он старался целиком сосредоточиться на ощущениях.

Как, черт возьми, удалось его на это подговорить?

Он застонал, и Боу разжала пальцы. Гарет открыл глаза, встретился с ней взглядом и накрыл ее руку своей, показывая, что надо делать. Их пальцы крепко сплелись.

Он кончил с хриплым стоном. Гарет отпустил ее руку, но она совершила еще одно движение вверх и вниз, заставив его стонать от непереносимого наслаждения. Он перехватил ее запястье, и Боу откинулась спиной на сиденье напротив.

– Все еще твердый, – констатировала она.

– Дай ему время понять, что с ним покончено.

Невилс-Кросс встретил их суматохой и шумом. На постоялом дворе скопилось не меньше дюжины карет. Когда Боу выходила из экипажа, ее чуть было не сбил почтовый дилижанс.

– Вот черт, – сказала Боу громче, чем ей хотелось.

– Я же велел подождать в карете, – с досадой воскликнул Гарет. Юбки Боу были безнадежно забрызганы грязью.

– Мне надо в уборную, – сказала она.

– Не задерживайся, – предупредил Гарет, с тревогой окинув взглядом запруженный экипажами двор, по которому словно ошпаренные носились туда и обратно слуги с саквояжами и сундуками. В этом хаосе недолго потеряться.

Боу зашла в трактир, чтобы узнать, где уборная, но трактирщик, не дав ей ни слова сказать, сунул в руки глиняную кружку с чаем.

Боу без колебаний принялась за чай. Бог его знает, когда Гарет сочтет нужным ее покормить. Он отказался делать остановки для еды и сна, доплатил за лишнюю смену коней, чтобы не прерывать путешествие даже ночью. Они сменили коней еще раз перед самым рассветом, и за все это время она подкрепилась лишь кружкой эля и черствой булкой, даже без джема или масла.