– Стерва! – вырвалось у меня! Ничего у тебя не выйдет!

– Это еще почему? – продолжала издеваться Ленка.

И тут неожиданно для себя я выпалила:

– Потому, что все наши разговоры я записала на диктофон.

Пришел Ленкин черед лишиться дара речи.

– Ты врешь! – взвизгнула она, опомнившись.

– Ничуть. Хочешь, прямо сейчас позову мужа и Владимира и включу диктофон?

– Нет! – глаза Ленки сверкали от ярости.

Она вскочила с постели, подошла к окну и прижалась лбом к холодному стеклу.

– У вас, действительно, есть запись? – поинтересовалась Мирослава.

– Нет, – Замятина покачала головой. – Я блефовала. Но Ленка поверила.

Минут десять Ленка стояла ко мне спиной, а потом повернулась. И я увидела перед собой прежнюю приветливую и заботливую подругу.

– Ладно, – сказала она, – давай обо всем забудем. Ты уже взрослая девочка и тебе самой решать, как жить. Сережку только жалко, – вздохнула она.

Я молча наблюдала за ней. И она ничуть не тяготилась моим пристальным взглядом.

– Мы с Володей поженимся, ты со Львом Наумовичем поедешь за границу. А что будет с Сергеем? Ты больше его не любишь?

– Не твое дело.

– Конечно, не мое, – охотно согласилась Ленка, – только по-человечески жалко его, беднягу. Столько сил приложил и все впустую.

– Замолчи!

– Ладно. Мир. Не сердись, Мариночка. Нам ведь теперь жить под одной крышей.

С моих губ были готовы сорваться потоки брани, но я промолчала.

Ленка вышла из комнаты и плотно притворила за собой дверь.

Я вскочила с кровати и стала бегать по комнате, все круша на своем пути.

Не помню, сколько длилось мое безумие, но оно отрезвило меня и излечило от всех депрессий вместе взятых. Я твердо решила, что с мужем разойдусь, но прежде все расскажу ему и Володе о себе и о Ленке. Пусть новоявленный жених узнает правду о своей невесте! Только теперь я поняла, зачем Ленка задумала весь этот план. Ей нужно было проникнуть в дом Замятиных. Заморочить же голову Владимиру ей не составило особого труда.

Итак, я преисполнилась решимости. И злость моя была настолько велика, что я задумала выложить правду не только в присутствии мужа и пасынка, но и в присутствии гостей.

Марина вздохнула:

– Сама не знаю, как я додумалась до этого. Ведь если бы я осуществила задуманное, то больше всех пострадал бы мой ни в чем не повинный супруг. Репутация Льва Наумовича была бы испорчена. А для делового человека это смерти подобно. Но тогда, охваченная яростью, я не думала ни о чем, кроме своей мести Ленке. На следующей день я выглядела полностью здоровой, оживленной и полной энергии. От таблеток я отказалась раз и навсегда.

Муж, пасынок и Сергей просто не верили своим глазам.

Муж постоянно восклицал, не сводя с меня радостных глаз:

– Марина, как я рад! Какое чудо!

Он завалил меня цветами и подарками.

Владимир тоже не скрывал облегчения.

– Ну, слава Богу! – сказал он, – хотя бы на моей свадьбе ты будешь выглядеть не как умирающий лебедь.

И добавил шепотом, отведя меня в сторону, – Марина, ты извини за брата. Так уж получилось, – он виновато улыбнулся, – мы с Леной созданы друг для друга.

Я ничего не ответила и только улыбнулась ему в ответ. Если б знал мой пасынок в ту минуту, какой подарок я приготовила к его свадьбе… Но он ничего не знал и принял мою улыбку с благодарностью.

Ленка не показывала виду, что ее что-то беспокоит. Она просто сияла от счастья. Только попросила помолвку устроить в семейном кругу.

Лев Наумович сначала запротестовал, но потом смирился, тем более, что сын поддержал желание невесты.

Праздник удался. Казалось, что все искренне веселились.

Возможно, это так и было. Хотя подозреваю, что Ленка не могла не испытывать беспокойства. Впрочем, может быть, она надеялась, что я остыну и между нами будет восстановлен мир. Вероятно, у нее зрели какие-то свои планы относительно меня.

По Сергею было заметно, что он радовался искренне, чем озадачивал отца и сына Замятиных. Ведь, по их мнению, ему все еще было положено горевать об утрате невесты. Но избавление от этой змеи явно радовало Сергея.

Я ничего не говорила ему о том, что решила разойтись с мужем, но мы были так близки, что Сергей не мог не догадываться о моем решении.

– Ну вот… – глаза Марины потемнели. – Можно мне воды? – подняла она голову.

– Да, конечно, – Мирослава открыла бутылку «Волжанки» и, налив ее в стакан тонкого стекла, протянула клиентке.

Замятина жадно осушила его.

– На следующий день, – вспомнила она, – мы продолжили семейное торжество.

После завтрака катались на лыжах. Ведь парк и Волга рядом. Потом вернулись домой, все разбрелись по своим комнатам, решив немного отдохнуть.

Я уже укладывалась в постель, намереваясь не спать, а часок-другой почитать.

Замятина улыбнулась:

– Моя бедная мама так и не смогла отучить меня от привычки читать в постели.

Неожиданно влетела Ленка, веселая и разрумянившаяся. Она предложила за мир, за дружбу выпить пива.

Я не хотела, чтобы она заранее догадалась о сюрпризе, который я приготовила ей на свадьбу, и согласилась.

Лена поставила поднос с пивом на круглый столик. Она уже стала садиться, как у нее сломался каблук, но Лену это мало огорчило, она наклонилась и стащила туфли с ног. Подруга заявила, что туфли – подарок жениха; выглядят шикарно, но в них отекают ноги, так как они ей слегка маловаты.

Только мы собрались выпить, как в комнату ввалились мой муж, Владимир и Сергей с шампанским. Все шумели, перебивали друг друга. Чокаясь, мы выпили всю бутылку, а потом Лена деликатно выпроводила мужчин, заявив, что у подруг – свои секреты и, к тому же, всем нужно отдохнуть.

Марина сцепила руки и тут же уронила их на колени. Она растерянно посмотрела на детектива.

– Я понимаю, что глупо пить пиво после шампанского, но Лена настаивала, и мы выпили. Потом она ушла вместе с подносом, бросив на меня, как мне теперь кажется, прощальный взгляд.

– Почему вам так кажется? – спросила Мирослава.

– Я не могу этого объяснить. Может быть, потому, что ее… – Марина замолчала и испуганно посмотрела на Волгину. – Понимаете, ее больше нет! – выкрикнула она.

– Рассказывайте подробно с того места, как за вашей подругой закрылась дверь, – спокойно сказала Мирослава.

– Не знаю, что рассказывать, – тяжело вздохнула Замятина.

Обе женщины молчали. Было слышно, как тикают часы.