Тьфу ты… Покосившись, я обнаружил на каждом плече по небольшой лазерной турели. Как у Хищника в одноименном фильме. Или как у головачевских персонажей.

Нечто подобное у меня, помнится, уже появлялось. Только я не ожидал, что это может быть что-то, кроме впечатляющей демонстрации. Оказывается, может.

Я повернулся к мужику, все еще державшему американку, и сказал, убирая пистолет в кобуру, — в тот момент ни тени сомнения у меня не возникло, что оружие мне не понадобится, — да его и в самом деле не требовалось:

— Отпусти ее и уматывай. Ты мне не нужен.

Вообще-то, если быть честным, неизвестно, что бы дальше могло быть. Но тут в переулок упал свет факелов, застучали подкованные сапоги, и зычный голос закончил наши в высшей степени бессмысленные препирания:

— Городская стража! Немедленно прекратить!

После этого нервы у мужика окончательно сдали, и он, отпустив несостоявшуюся жертву, со всех ног кинулся к противоположному выходу из переулка.

— Э! — сказал десятник, нагибаясь над скрюченным у стены трупом и светя себе факелом. — Да это ж никак Хорь! Ну, мастер, удачная у вас вышла нынче охота, если это действительно он!

— Охота — это когда охота… — пробурчал я в ответ. Поскольку никакой охоты, сами понимаете, перед тем не хотел. — А кто он такой, это Хорь?

Объяснение с патрулем прошло коротко и гладко.

Словинец, оказывается, предупредил всех теретских городовых, что есть такой мастер Гар, работающий, так сказать, на правительство. Сами стражники оказались из личного отрада казначейского секретаря. А десятник, ими командовавший, в свое время вообще вместе с нами осматривал укокошенных мной в «Жареном петухе» волколаков.

Так что не успел я и рта раскрыть, как был опознан, назван по имени и мог располагать патрулем по полному своему усмотрению. Например, послать всех в… сами понимаете куда.

Но делать я этого не стал. Из соображений, наверное, чисто абстрактного гуманизма. Поскольку невозможность из-за всяких пустяков добраться до гостиницы меня уже сильно раздражала.

Хотя и с напавшими хотелось разобраться — кто они, откуда? И кто послал, естественно. Как-то отучился я здесь за последнее время верить в совпадения.

Если на вас нападает неизвестно почему шайка во главе с колдуном, пуляющимся молниями, а вы при этом личный королевский магистр — как минимум, — то это не просто так.

— Ну и кто же это? — поинтересовался я хмуро.

— Да птица немалая, — отвечал десятник, продолжая осматривать убитого. — Известный в городе разбойник. И удачливый при этом. Сколько лет промышляет… промышлял на улицах, — поправился он, глянув на развороченную грудь трупа — последствия выстрела из лазера. — И ни разу не попался. Правду, видимо, говорили, что колдун. И никогда никаких свидетелей не оставлял, что главное… А, ну вот, точно он!

Из-под переваленного на бок тела показалось то, из чего этот Хорь — если это был он, — в меня целился. Стражник отер оружие о плащ убитого и выпрямился.

— Вот, — сказал он мне. — Точно Хорь!

— Почему?

— Да вот эта штука, — пояснил десятник. — Мне ее самому раньше видеть не доводилось, конечно. Но слышать — слышал. Громобой. Болтали, что у Хоря эта вещь самая ценная. Откуда он ее достал — хрен его знает… Он ее по вам не использовал?

— Почему же не использовал? Использовал. — Я взял громобой в руки и повертел перед глазами.

В драке я было принял это устройство за арбалет. Но это был не арбалет. Больше всего орудие напоминало пневматическое ружье. Из тех, что у нас используют в тирах.

Только здесь ствол не переламывался. Да и стволом его назвать можно было только с большой натяжкой. Поскольку выполнен этот длинный монолитный цилиндр был из чего-то навроде непрозрачного мутно-зеленого стекла.

Цилиндр этот, длиной в локоть, был намертво металлическими кольцами прикреплен ко вполне функциональному ложу из поцарапанного от долгого употребления дерева. К ложу была приделана архаичная спусковая скоба — как у древних арбалетов. А под цевьем размещался шарнирно закрепленный рычаг — как у тех же «воздушек».

Поистине странное сооружение. Однако не будем забывать, что стреляло-то оно в меня весьма исправно.

Я взялся за зарядный рычаг — или за то, что я за него принял — и попробовал потянуть.

К моему удивлению, это не удалось.

То есть он сдвигался на некоторый небольшой угол. Но потом сразу натыкался на упругое, но непреодолимое сопротивление. Как насос при попытке надуть перекачанную уже камеру.

Блин! Да он же просто уже заряжен: этот Хорь ведь не успел в меня выстрелить последний-то раз. Ну-ка… Я поднял ствол в небо, уперев на всякий случай приклад в плечо, приладился поудобнее и нажал на спуск.

Эх, не сбить бы кого пролетающего. Например, Бабу-ягу в ступе. Змея Горыныча тоже неплохо. Правда, их здесь не водится, к сожалению. К счастью то есть, я хотел сказать. А то бы то еще было бы удовольствие. Я представил, как молния уходит в ночное уже, затянутое облаками небо, — и оттуда вываливается, визжа, дымящаяся ведьма на помеле. Ну-ну…

Но ничего не произошло.

Забавно…

Я попробовал еще пару раз, но результат выходил тот же. Магическая пушка в моих руках стрелять не хотела. По моей просьбе выстрелить попробовал и десятник, но с таким же успехом.

— Так я ж не колдун, — резонно пожал он плечами на мое недоумение. — А это, может, его, Хоря, собственный громобой. На него только и заговоренный. У другого в руках вообще не выстрелит. А он чем пуляется? Шаропалом? — В последнем вопросе стражника прозвучало откровенно детское любопытство.

Понятное дело: не каждый день на месте преступления обнаруживаются бластеры.

— Нет, не шаропалом, — отозвался я рассеянно, думая о своем. В конце концов, стеклянная палка, пуляющая молниями, без колдуна не представляла угрозы. Что уже хорошо. Но главный вопрос современности, так сказать, еще оставался недостаточно глубоко проясненным. — Молниями обычными.

— Слыхал я о таком, — сообщил десятник. — Многие колдуны, которые сами шаропал создать не могут, ладят вот такие штуки. На мага, конечно, с ней не очень пойдешь, ну а против простых людей вполне годится.

Надо же. До чего, оказывается, прогресс дошел! Если так пойдет дальше, чем это кончится? Господ магов начнут в переулках отстреливать из громобоев? Или не начнут — здесь все-таки не Земля? И не эпоха промышленной революции.

— Трудно с ним пришлось? — уважительно поинтересовался у меня десятник.

— Для меня — нет, — ответил я, еще немного подумав о своем. Да и в самом деле, нападавшие для меня были мелковаты. — А вот чего они на меня кинулись, как думаешь?

Этот простой вопрос произвел на десятника несколько странное впечатление. Он хмыкнул и искоса посмотрел на меня: