черта характера, которая потом развилась вполне, — властность. Не терпел он также, чтобы лишали его чего-нибудь, что он считал принадлежащим ему по праву»[175]. Поэтому неудивительно, что заурядный, на первый взгляд, конфликт между ним и сводным братом Бэгтэром вылился в братоубийство[176].

Если «этот бесчеловечный поступок вызвал сильный гнев Огэлун, то сам Тэмуджин, очевидно, будучи уверен в справедливости своего поступка, не очень беспокоился о случившемся. К тому же произошедшие вскоре после убийства Бэгтэра события в какой-то мере подтверждают версию Л. Н. Гумилева о предательстве его сводного брата Бэгтэра.

Итак, вскоре после убийства Бэгтэра последовало нападение тайчудов на стойбище Огэлун, которое заставило Тэмуджина задуматься о многом, задуматься о своей судьбе и почувствовать, что над ним, над его личностью и волей возвышается воля „Вечного Синего Неба“ (Всевышнего Тэнгри. — А. М.), о котором он знал, конечно, раньше, знал, как о высшем божестве… но теперь он по-особому почувствовал (и воспринял. — А. М.) его веления»[177].

Скрываясь от тайчудов в лесах на горе Бурхан халдун, Тэмуджин впервые ощутил вспомоществование Небесного Владыки: «…Три дня просидел Тэмуджин в дебрях лесных, а на четвертый день замыслил возвернуться к родичам. И шел он по лесу, ведя за повод коня своего, как вдруг седло соскользнуло и упало наземь. Глянул Тэмуджин: и седельная подпруга, и ремень нагрудный — все на месте, а седло таки упало. „Могла подпруга соскользнуть, ремню нагрудному не соскользнуть, однако. Никак знамение мне посылает Всевышний Тэнгри!“ — воскликнул Тэмуджин. И остался он в чаще лесной, и просидел там еще три дня. И снова хотел было выйти из лесу, но путь ему преградил белый валун величиной с юрту. „Неужто шлет знамение мне снова Всевышний Тэнгри?“ — молвил он и вдругорядь вернулся в чащу и просидел еще три дня. Все девять дней просидел он в лесу без пищи и, наконец, решил: „Чем в чаще так бесславно сгинуть, уж лучше из лесу мне выбраться, пожалуй!“

И пошел он из чащи лесной, ведя за повод коня, и обошел стороной лежавший на дороге белый валун величиной с юрту. А обходя тот валун, рубил он ножом, коим правят стрелы, деревья, стеной стоявшие на его пути. А как вышел Тэмуджин из лесу, так и схватили его недруги-тайчуды»[178].

Сдавшегося на милость победителей Тэмуджина хан тайчудов «Таргудай хирилтуг привел в пределы тайчудские, и учинили над ним тайчуды расправу (суд. — А. М.) и понудили Тэмуджина, обремененного шейной колодой, ходить у них в прислужниках, каждый день передавая его из одной семьи в другую»[179].

Это известие автора «Сокровенного сказания монголов» свидетельствовало о том, что, помимо норм морали, о которых шла речь выше, в улусе «Хамаг Монгол» продолжала действовать система запретов или норм обычного права, в соответствии с которыми применялись своеобразные меры наказания виновных [180], которые Тэмуджину довелось испытать в прямом смысле (он был обременен шейной колодкой) на собственной шкуре…

* * *

Из процитированного выше монгольского источника мы узнаем, что, скрываясь от недругов-тайчудов в лесных дебрях на горе Бурхан халдун, Тэмуджин впервые ощутил вспомоществование Небесного Владыки, удерживавшего его от опрометчивого шага, и «уверовал в силу Всевышнего Тэнгри, как всемогущего гения-хранителя, которому подвластны и его плоть, и его душа…»[181]

Эту веру упрочило и его счастливое спасение из тайчудского плена: симпатизировавший Тэмуджину Сорхан шар из племени сулдус[182], заметив убежавшего от тайчудской охраны и скрывавшегося в речных заводях Тэмуджина, не только не выдал его тайчудам, но и помог покинуть пределы тайчудских кочевий.

Удачный побег из неволи[183] и последовавшие затем события, о которых повествуют наши источники, «оказали большое влияние на развитие характера Тэмуджина. Он почувствовал себя уже мужчиной, способным защищать свое добро от разбойников[184], а себя от обидчиков, а потому имеющим право на положение главы семьи, в которой до тех пор главенствовала его мать»[185].

Возмужавший Тэмуджин раз за разом убеждался в правильности материнских наставлений о том, что, пока у него «нет друга, кроме собственной тени, и нет кнута, кроме конского хвоста», иначе говоря, без верных нукеров-сподвижников[186] и поддержки сильного и авторитетного сюзерена, ему не вернуть власть над улусом «Хамаг Монгол» и тем более не продолжить дело, начатое предками. Поэтому все его последующие действия становятся осмысленными и последовательными.

Что касается нукеров-сподвижников Тэмуджина, то первыми из них стали Ворчу и Зэлмэ. Ворчу — сын богатого ноёна из племени арулад, относившегося к нирун-монголам и прежде входившего в состав улуса «Хамаг Монгол». Он помог Тэмуджину отыскать и вернуть восемь соловых коней, уведенных конокрадами, а затем поклялся быть Тэмуджину «вечным нукером»[187]. Зэлмэ отдал в нукеры его отец, старик Жарчудай — кузнец из рода урианхай. Так он исполнил обещание, данное Есу-хэй-батору после рождения Тэмуджина[188].

Очевидно, с этого времени Тэмуджин серьезно задумался о формировании собственной дружины. Памятуя о клятве, которую ему дал Борчу («Я вечным нукером тебе отныне стану!»}, Тэмуджин отправил к нему брата Бэлгудэя, дабы призвать будущего нукера в свою ставку.

«И выслушал Борчу Бэлгудэя, и, слова не сказав отцу, набросил на плечи серую бурку, вскочил на горбатого буланого коня, и вскорости явились они вместе с Бэлгудэем к Тэмуджину»[189].

Подобное беспрекословное повиновение Борчу Б. Я. Владимирцов пояснил следующим образом: «…Монгольский предводитель XI–XII вв…всегда во всех случаях своей жизни неразлучен со своими нукерами, они всегда, в том или другом количестве, при нем; они составляют его свиту. Нукер в ставке своего предводителя оказывается прислужником, на войне или во время набега он воин, во время облавных охот — он помощник; он заведует всегда чем-нибудь, наблюдает, он состоит в свите: он же является ближайшим другом и советником своего предводителя»[190].

Именно такими «друзьями и советниками» Тэмуджина и стали его первые нукеры — Борчу и Зэлмэ, сохранившие ему верность на всю жизнь и ставшие впоследствии его самыми преданными соратниками в борьбе за объединение всех монгольских племен.

* * *

Дабы окончательно легитимизировать свой новый статус главы семьи, в которой до тех пор главенствовала его мать, Тэмуджин отправился за невестой Бортэ. В тот год (1178 г. — А. М.) ему исполнилось шестнадцать лет — по тогдашним монгольским меркам Тэмуджин достиг совершеннолетия. Так он исполнил обещание, данное его отцом свату Дай сэцэну.

Автор «Сокровенного сказания монголов» упомянул «о черного соболя дохе, подаренной Тэмуджину тещей Чотан на свадьбу»[191]. Этому дорогому подарку родителей Бортэ суждено было сыграть важную роль в переговорах