Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я повернулась и начала идти к двери, но не осознавала, насколько близко был Николай, пока не почувствовала, как мое плечо коснулось его твердой груди. Меня пронзил электрический разряд, но я гордилась собой, что не позволила ему заметно повлиять на меня, как бы мне этого ни хотелось. Я посмотрела на него, его взгляд был прикован ко мне, и в его выражении лица было столько… обещания.
Я вышла из кабинета отца и тихонько закрыла дверь. Сделав несколько шагов от комнаты, я прислонилась к стене, глаза закрыты, ладони лежат на дамасских обоях, текстура холодная и почти заземляет.
Кружилась голова, меня тошнило. Через месяц я выйду замуж. Как же так получилось, что отец сказал мне, что я вступаю в брак по расчету, а свадьба была организована так быстро?
Конечно, я не была дурой. Я прекрасно понимала, отчего так ускорилась дата свадьбы, о чем я никогда не узнаю. О чем я, возможно, даже не хотела бы знать.
Я открыла глаза и уставилась на сводчатый потолок, свет от люстры в фойе отбрасывал отблески в коридор. Если бы я пошла направо, то вернулась бы к парадным дверям, затем поднялась бы по лестнице и заперлась в своей комнате.
Вместо этого я повернула налево, желая выйти на улицу, подышать свежим воздухом, посмотреть на небо и проветрить голову. Я знала, что Эдоардо рано или поздно найдет меня, но когда я была дома, он давал мне небольшую передышку, не наступал на пятки из-за всех камер и охраны, установленных моим отцом.
Я прошла всего десять футов, прежде чем услышала, как позади меня открылась и закрылась дверь, а затем послышался тяжелый звук шагов, приближающихся сзади. Я уже собиралась остановиться и оглянуться через плечо, полагая, что это отец собирается отругать меня за излишнюю драматичность перед Николаем и Дмитрием, но как раз в тот момент, когда уже собиралась повернуться, я почувствовала, как тяжелое тело прижалось ко мне и с силой переместило, пока я не ударилась спиной о стену.
Теперь я находилась в углу, в нише, куда не проникал свет, поэтому пространство было заполнено тенями, закрывавшими обзор всем, кто проходил мимо.
Я задохнулась и вывернула шею, чтобы заглянуть в пару ярко-голубых глаз Николая, выражение которых было жестким и нечитаемым. Хотя он использовал свое тело, чтобы загнать меня туда, куда хотел, он больше не прикасался ко мне, между нами было около фута, и тепло его тела обдавало меня жаром, затрудняя дыхание.
— Ч-что ты делаешь? — мой голос был едва слышен, лишь задыхающийся звук вырывался из приоткрытых губ. Сердце гулко стучало в груди, грозя вырваться за пределы ребер, и я чувствовала себя не в своей тарелке, адреналин пульсировал в моих венах, инстинкт бегства или борьбы бушевал во мне.
Он склонил голову набок, глядя на меня, тени обводили острые грани его квадратной челюсти. И все равно он молчал, не отвечая мне.
Все мое тело вздрогнуло, когда я увидела, как он поднял руку, а затем мой взгляд остановился на его руке, которая поднималась все выше и выше, пока его ладонь не оказалась рядом с моим лицом. Но он не прикасался ко мне в течение долгих секунд. Я смотрела в его глаза, не в силах ни дышать, ни думать.
Только когда я почувствовала, как его пальцы нежно гладят меня по верхней части руки, я опустила голову, даже не заметив, что он переместил руку обратно вниз.
— Не сломать ему руку за прикосновение к тебе было очень сложно, куколка, — его голос был низким и глубоким, зловещим в том, как он произносил слова. — Да, именно такая ты и есть, не так ли? — казалось, он разговаривал сам с собой, бормоча слова, низкие, глубокие и такие пьянящие. — Моя маленькая куколка, — он снова посмотрел на мой рот. — Красавица, — пробормотал он. — Красавица.
Я подняла глаза, но увидела, что он наблюдает за своей рукой на моей руке, все еще чувствуя, как его большой палец проводит по ней взад-вперед. Тогда он снова перевел взгляд на мое лицо, я затаила дыхание.
— В присутствии твоего отца я проявил больше самоконтроля, чем когда-либо в своей жизни, — он все еще водил большим пальцем вперед-назад. — Но мой брат попросил вести вести себя хорошо и прочее дерьмо.
Взад-вперед. Туда-сюда. Он медленно усмехнулся.
— Первое впечатление и прочая ерунда, — его акцент теперь казался более глубоким и насыщенным, а большой палец все еще проводил по моей обтянутой тканью руке. — Но он не должен был поднимать на тебя руку, независимо от того, отец он или нет, — процедил он, сжимая челюсти, когда я почувствовала его гнев. — Я единственный, кто когда-либо прикоснется к тебе, — он наклонился ближе, наши губы почти соприкоснулись. — Но только для того, чтобы ты кончила.
Я задохнулась от шока, когда он сделал шаг назад, и его рука исчезла с моей руки. Я подняла руку и потерла то место, где он только что прикасался ко мне. Даже сквозь ткань платья я ощущала, словно моя кожа была обожжена самым лучшим образом.
Его прикосновения, его слова и тепло его тела заставляли меня чувствовать себя грязной, неправильной и… чувствовать, что я хочу большего.
— До ужина, куколка.
И с высокомерной ухмылкой он повернулся и оставил меня прислоненной к стене, все еще окутанной тенью и недоумевающей, что, черт возьми, только что произошло.
Глава 8
Николай
Я поднес бокал ко рту и осушил его до дна, глядя на Амару Бьянки. Она была прекрасна, чертовски великолепная, невинная женщина, которую я не мог дождаться, чтобы развратить.
Хотя я знал, что она девственница, чем хвастался ее отвратительный кусок дерьма-отец, словно это было вишенкой на вершине этого ебаного брака по расчету. Неважно, был ли у нее кто-то до этого. Это был брак по расчету.
Точнее, так было до тех пор, пока я не увидел ее в первый раз, до осознания того, сколько удовольствия я получу от того, что буду брать свою невинную, девственную жену всеми возможными непристойными и развратными способами. Я никогда в жизни не был собственником, но сама мысль о том, что кто-то может прикоснуться к Амаре, желать ее, думать, что когда-нибудь сможет ее заполучить, вызывала во мне темную ярость.
Во мне проснулась убийственная сущность. Одной этой мысли было достаточно, чтобы я пошел и
