Единственный раз, когда мой стояк прошел, это когда я вошел в комнату с Марко. Этот ублюдок мог заставить кого угодно понизить давление, просто имея дело с его высокомерной задницей. Но стоило Амаре войти, как мой опустившийся член мгновенно стал полутвердым.

И я не пытался скрыть это, даже не потрудился поправить себя. Я не знал, видел ли кто-нибудь, как твердеет мой член, как он растягивает мои штаны.

Я продолжал смотреть на Амару, ухмыляясь тому, что она отказывалась смотреть на меня с тех пор, как мы сели ужинать. Я знал, что, наверное, не стоило подходить к ней после того, как она вышла из кабинета отца, не стоило называть ее теми маленькими ласковыми словами.

А когда ее ублюдок-отец в упор спросил меня, устраивает ли меня Амара, как будто она была куском блядского стейка, который я покупал у мясника. Мне было плевать на формальности.

Я сразу же стал ее защищать, и то, что ее отец разговаривал с ней так, будто она ничего не значила, вывело меня из себя. Я ушел, ни слова не сказав ни брату, ни Марко, просто повернулся и ушел прямо посреди бредней Бьянки и отправился за его едва вступившей в брачный возраст дочерью.

Стиснув зубы, я заставил себя отвести взгляд от своей красивой невесты и сузил глаза на ее отца. Мать Амары выглядела удручающе, сидя рядом с Марко. Женщина была такой же изящной, как и ее дочь, но я мог сказать, ее учили быть тихой и послушной. Кроткой.

Это не то, чего я хотел в своей жизни. Мне нужна была жена, в которой были бы страсть и огонь, соответствующие моему собственному хаосу.

И я видел этот огонь в глазах Амары за то короткое время, что мы находились в присутствии друг друга. Она знала свое место в нашем мире, но в ее глазах была искра, огонь жизни, который возбуждал меня. Возбуждал меня, как хищника, который только что заметил газель и предвкушает охоту.

Ее брат Джио сидел по другую сторону от Марко, а младшая сестра Амары Клаудия — рядом с матерью. Когда я посмотрел на свою красивую невесту, то почувствовал укол удовлетворения от того, что она смотрит на меня краем глаза. Я сдержал ухмылку, не понимая, почему так приятно, что она проявляет ко мне интерес.

Это облегчило бы все дело, сделало бы более приятным наше совместное времяпрепровождение, когда мы останемся наедине и она будет обнажена и предоставлена мне.

Я вспомнил, как загнал ее в угол в той нише, мы оба были скрыты тенью, так что остались только вдвоем. Клянусь, я чувствовал сладкий аромат ее влажной киски, когда глубоко вдыхал воздух, когда держал ее руку и нежно гладил ее, наблюдал, как ее зрачки расширились от желания, когда я сказал ей, что буду единственным, кто прикоснется к ней, пока я доставляю ей удовольствие.

Это было ублюдочно — сказать ей, такой милой и невинной, — она никогда в жизни не слышала подобной мерзости. И, черт возьми, это даже не было пошлым по моим меркам. У меня была куча всяких непристойностей, которые я хотел ей сказать… заставить ее сделать. Совершить с ней.

Черт, мой член одобрительно дергался при виде всего этого.

Моя кожа натянулась — такое ощущение я испытывал, когда за мной наблюдали, — и я позволил своему взгляду переместиться с Амары на Джио. Внимание ушлепка было приковано ко мне, и он не пытался скрыть свое неодобрение. Я поднял свой бокал и наклонил его в знак приветствия, после чего допил остатки.

Глядя на брата Амары, я поднял пустой бокал, подавая знак официанту наполнить его. Секунду спустя это произошло, и я снова поднял бокал и сделал глоток спиртного. Если этот ублюдок думал, что сможет запугать меня взглядом, то он недостаточно хорошо знал, кто я и что я.

Если он думал, что гребаная Коза Ностра опасна, то он еще ничего не видел. Словно прочитав мои мысли, он сузил глаза и стиснул челюсти. Я подавил смех, услышав низкое горловое рычание Дмитрия — предупреждение о том, что мне следует вести себя прилично.

Я взглянул на брата и приподнял бровь, молча говоря ему, что, по моему мнению, я чертовски хорошо справляюсь с ролью джентльмена. Мне никогда не было дела до того, что кто-то думает или говорит, и уж точно я не придерживался правил и не «вел себя хорошо». Но поскольку союз с Коза Нострой Западного побережья был важен для нашей организации, я пошел против правил и прислушался к «разуму».

Я бросил взгляд на Амару, и меня охватило вожделение, когда я увидел ее голубые глаза, устремленные прямо на меня. Она быстро отвела взгляд, и я увидел напряжение в ее плечах. Но продолжал смотреть на нее, зная, что она чувствует мое внимание.

Мне нравилось заставлять ее испытывать напряжение и дискомфорт. Меня заводило осознание того, что она считает мои действия, то, как я откровенно наблюдаю за ней, несомненно, неуместными.

Я откинулся в кресле и продолжал потягивать свой напиток, отсеивая разговоры вокруг, пока откровенно трахал ее на глазах у всей ее семьи. Но мне было плевать, кто видел и что они думали. Она скоро станет моей по закону и традициям, черт, она уже практически стала моей, поскольку помолвка официально заключена между нами.

Она взяла кусочек фрукта из своего салата, и я наблюдал, как она подносит его ко рту, как ее губы деликатно смыкаются на вилке, когда она отрывает кусочек клубники.

Мой член сильно дернулся при виде этого, при мысли о том, что она будет стоять на коленях, пухлые розовые губы будут обхватывать мой член, а ее взгляд будет устремлен на мое лицо, когда я заставлю ее взять его целиком.

Я бы оттрахал ее до полусмерти, наблюдая, как слезы текут по ее горлу, потому что я не буду нежен, не дам ей времени привыкнуть к моему огромному члену. Я уже почти слышал звук ее рвотных позывов, когда представлял, как засуну ей в рот так глубоко, что она станет судорожно обхватывать головку.

Я собирался повеселиться с ней. Черт, я собирался погубить ее для всех остальных, кроме меня.

Глава 9

Амара

Я смотрела на себя в зеркало, не узнавая женщину, которая смотрела в ответ. Свадебное платье было великолепным — белое кружево и кристаллы «Сваровски» вплетены