так верит ваше поколение, отвергли устные сказания, что поведали ваши предки. Вещи становятся зримыми только когда обладают авторитетом – занимают какое-то высокое положение – оставляют письменные свидетельства, вроде рассказа о том, как отпечаток ноги Будды обнаружил король Аютии Сонгтхам. Вы видите только то, что способен увидеть пхра тао пхэндин: и то, что ускользает от его взгляда, ускользает и от вашего. Они писали, что след ноги Будды был найден на горе Суваннабанпхот, а силуэт Будды обнаружен на горе Паттхави. Когда они умолчали в своих летописях об отпечатке ноги Будды на горе Паттхави, этот след как бы перестал существовать в реальности. Возможно, где-то о нем и писали, но он был вычеркнут из памяти и не упоминался веками. Я видела, как с приходом каждого нового монарха самоочищалась история, и вы, быть может, до сих пор бултыхаетесь в ее сточной канаве.

Вы только подумайте об отпечатке на горе Паттхави! Его заново обнаружили в 1994 году, и датировали открытие именно этим годом. Но если вы потрудитесь внимательно изучить анналы, то обнаружите, что этот отпечаток существовал задолго до того, как о нем написали. Нет ничего страшного в том, чтобы не знать происхождение вещей: для этого есть научные изыскания. Но что, если вы начинаете переделывать, перенимать эту или другую историю, творя новый миф только лишь из-за своего невежества? Вот от чего у меня голова раскалывается. Если хотите узнать, каково это, пойдите и попросите родителей рассказать вам две легенды, связанные с этими двумя отпечатками ноги. А вы знали, что обе основаны на одной и той же легенде? Легенда гласит, что Будда странствовал в горах и оставил там свой след – единственный след, запомните! – и тогда что? Тогда в рассказе возникает таинственный пробел, за которым следует открытие, сделанное охотником Буном и королем Сонгтхамом, а затем и еще один пробел перед финалом, в котором рассказывается, что был выстроен мондоп с целью обезопасить отпечаток ноги, который затем охранялся каждым монархом, приходившим с тех пор к власти.

Вот я вам все это рассказываю, а вопрос остается один: о каком отпечатке ноги идет речь в анналах? О каком именно отпечатке ноги сложилась легенда?

Для удобства эти лакуны, которыми пестрит история об отпечатке ноги Будды, закамуфлированы единой легендой, единой версией истории. Но видите, как четкие грани исторических сюжетов повсеместно превращаются в пунктирные линии? Мне нравится представлять себе, как Кала вонзает свои жуткие клыки в края и складки времени, точно таракан, жующий кусок ткани.

У вас спутанное ощущение истории и времени. Ваши воспоминания привязаны ко времени, как и ваши жизни, которые – если вы верите тому, что я вам сейчас рассказала, – будут оборваны и укорочены; будучи людьми, вы способны лишь прожить не более сотни лет. И я вижу, как продолжительность человеческой жизни все укорачивается и укорачивается; каких-то две или три тысячи лет тому назад она была вдвое или втрое больше.

Моя жизнь – такая же, как у вас, дети мои. В фундаментальном смысле жизни всего: людей, животных, земли, растений – основываются на разных шкалах и циклах, а земля – старейшая из нас. Рожденная из земли и позднее превратившаяся в человеческую, моя жизнь длиннее, чем любая из ваших жизней. Теперь понятно, почему я до сих пор еще жива?

Теперь позвольте мне вернуться к охотнику Буну. Я вновь побывала во многих местах в Сарабури, наблюдая, как меняются и развиваются тамошние общины, выслушивая множество историй, рассказанных мне людьми вроде того архата. Поле долгих раздумий я стала недоумевать, отчего этот Бун, охотник, фигурирующий во многих историях, рассказанных мне разными людьми, имел в точности такое же имя, что и мужчина, с кем я жила (смею ли я допустить возможность, что у него была другая семья? Что он смотрел на меня свысока и видел во мне свою рабыню?). Я долго размышляла над тем, что сказал мне Бун после того, как я пробудилась в человеческом обличье. И мне пришло в голову, что мой Бун, должно быть, – тот самый Бун из легенды. А потом я вспомнила, как меня ранил охотник и как его стрела пронзила мое оленье тело, пока я пила священную воду из отпечатка ноги Будды, священную воду, даровавшую мне мое человеческое тело. Та же самая вода исцелила болезнь, изуродовавшую кожу охотника. Была ли я права, думая, что священная вода, обладавшая силой превращения меня из оленя в человека, могла так же легко превратить жуткого охотника в красивого мужчину?

Я ужаснулась своей догадке. Выходит, Бун все это время был тем самым охотником!

Я начала собирать новые сведения о его личности, его семье и стране, где он жил. Вот когда я поняла, что значит быть обращенной в рабство и какая разница между любовницей и женой. После изнурительных и мучительных раздумий я в конце концов осознала, что жизнь с Буном была для меня жизнью в позоре и постоянном обмане. И набравшись мужества, я покинула его навсегда.

– Мы больше ничем не обязаны друг другу, Бун, – горестно воскликнула я и убежала из его хижины.

Восстание и время

Нас различает не только отношение ко времени. Раз я являюсь человеческим существом только по наименованию, то узы, меня связующие, по своей природе отличны от ваших. Нынче люди вроде вас посвящают время родителям, близким, отчим домам, системам правления, работе, деньгам и тому подобному. С такого рода вещами вы, люди, связываете свою жизнь.

Что же до меня, я к подобному не привязана. Мое время куда свободнее, дольше. Моя жизнь связана с природой, с горами и джунглями. И в том главное различие между нами. Вы покинули джунгли, чтобы создавать поселения, придумали правила, которым надо следовать, и законы, которые надо чтить. Ваши идеи определили иной поток времени. Вы покинули джунгли давным-давно, и частенько туда возвращались, чтобы вторгнуться в них и завоевать. Так, вы изменили время джунглей – первобытное Время, – дабы не отставать от собственного его ощущения. Ваши предки неустанно срывали и искажали присущее миру ощущение времени. Если я правильно помню, король Прасат Тхонг[36] королевства Аютия изобрел собственную хронологию, хотя ему не нравилось, что в соседних королевствах монов и бирманцев отказались ее признать, не говоря уж о том, чтобы жить по ней.

Возможно, вам будет легче понять, если я скажу, что мое время колеблется между двух пространств – города и леса, – что движутся в весьма разном темпе. Вы заметили, как летит время, когда вы в