были преобразованы в герцогства-пэрства в надежде на то, что их обладатели обретут не только больше почета в королевстве, но и больше обязанностей.

К 1380 году в королевстве было больше апанажей, чем фьефов. Самыми крупными сеньорами королевства были так называемые лилейные принцы, потомки короля Людовика IX Святого. Главными среди них были три брата Карла V. Людовик, герцог Анжуйский, пожизненно владел Анжу и Мэном, а также Туренью; Иоанн, герцог Беррийский, владел Берри, Пуату и Овернью. Самый младший из братьев, Филипп, кроме герцогства Бургундского, вскоре через свою жену Маргариту станет обладателем графств Фландрия, Артуа, Ретель и Невер и, за пределами королевства, пфальцграфства Бургундия (Франш-Конте). Прямой потомок Людовика Святого по мужской линии, герцог Бурбонский Людовик II, владел в качестве апанажа графством Клермон-ан-Бовези, а вот сеньория Бурбоне, возведенная в ранг герцогства-пэрства Филиппом VI Валуа после его воцарения в 1328 году, была фьефом, перешедшим к родственникам короля в результате брака Беатрисы Бурбонской с Робертом, графом Клермонским, шестым сыном Людовика Святого. Другой принц из дома Бурбонов, Жан, двоюродный брат герцога Людовика, владел в качестве апанажа графством Ла Марш, а через свою жену также графством Кастр в Альбижуа и графством Вандом. Этот Жан был предком короля Генриха IV. Другой владетель апанажа, Пьер II, граф Алансонский, также владел и графством Перш. Людовик д'Эврё, потомок короля Филиппа III Смелого, в качестве апанажа владел графством Этамп.

К моменту воцарения Карла VI самыми крупными фьефами королевства были герцогство Бретань и графство Фландрия, наследница которого была замужем за Филиппом Бургундским. Остальные фьефы, такие как сеньория Куси и графство Блуа были более скромными по размеру. Герцог Барский, чьи земли находились на границе королевства, по своей матери Марии, сестре Карла V, приходился королю Карлу VI троюродным братом. На западе центральной части королевства виконтство Лимож принадлежало Жанне де Пентьевр, вдове Карла де Блуа, неудачливого претендента на герцогство Бретань, потерпевшего поражение и погибшего в битве при Оре в 1364 году, а графство Перигор также было фьефом. На юго-востоке располагались сеньория Боже и графство Форе. В Гаскони и Пиренеях несколько фьефов выделялись не столько своими размерами, сколько духом независимости, который двигал их сеньорами и жителями: это графство Фуа и графство Арманьяк, находившиеся в постоянной войне друг с другом, графство Комменж и сеньория Альбре.

Такова была административно-территориальная структура королевства. Она была двуедина и держалась на хрупком равновесии между королем и принцами. Однако будучи сторонниками короны и главами своих владений, принцы могли оказаться перед выбором не совпадающих друг с другом интересов. А население, будучи одновременно подданными принца и короля, могло оказаться перед трудным выбором — кому сохранять верность?

Государство и пространство

Историки прошлого, проникнутые духом якобинства, относились к апанажам и фьефам с опаской. Они видели в них для Франции не более чем источник бед. Мудрый государь, по их мнению, должен был поставить своей главной политической задачей низложение крупных феодалов и присоединение их земель к домену. Его идеалом должно было стать управление всем французским народом из Парижа по единому закону и, разумеется, твердой рукой. Остается выяснить, не лучше ли французам XIV века подходили более узкие рамки, и лучше те, в которых формировалась их реальная солидарность, где сохранялись их свободы и обычаи. Разве в апанажах у них не было политического пространства, соответствующего их кругозору?

"Королевство велико: двадцать два дня пути в длину, от Л'Эклюз во Фландрии до Сен-Жан-Пье-де-Пор на границе с Наваррой, и шестнадцать дней пути в ширину, от Пуэнт-Сен-Матье в Бретани до города Лион на реке Рона", — писал в середине XV века Жиль ле Бувье в своем Описании местностей (Description des Pays). Мог ли сам король представить себе такое необъятное пространство? Конечно, он постоянно переезжал из одного замка в другой, посещал свои города и принцев. Король постоянно находится в пути. Но мог ли он получить представление о географии королевства из своих путешествий, если учесть, что не было ни книги с подробным описанием Франции (первая датируется XV веком), ни карт, достойных этого названия?

Существует мнение, что в Средние века король и его чиновники не могли представить себе пространство, которым управляли. Король знал только то, что мог увидеть свои земли с высоты своего коня, по обе стороны от главных дорог. Что касается советников, то, хотя они прекрасно знали, что принадлежит королю, а что нет, в их представлении все это представляло собой перечень прав, а не географические понятия. Так можно было подумать, если прочитать, составленный в 1328 году, знаменитый трактат Перечень приходов и домохозяйств (Etat des paroisses et des feux). В этом первом французском статистическом документе перечисляются различные территориальные единицы королевства с указанием количества их приходов и домохозяйств, без малейшего учета их географического расположения. Авторы перескакивают из Парижа в Овернь, из Тура в Вермандуа. Финансовые эксперты полностью проигнорировали географию, поскольку для них это не имело никакого значения. Главное, что они умели считать, и делали это хорошо, что было немаловажным в то время, когда в ходу были только римские цифры!

С другой стороны, было бы серьезной проблемой, если бы судьи не имели точного представления о размерах королевства, ведь именно юрисдикция королевских судов его и определяла. Но они точно знали, какие территории входят в состав королевства и где они располагаются. Мы знаем это благодаря Реестра Парламента. Каждое лето, по окончании последнего слушания в году, первый президент Парламента оглашал в Большом зале дворца своеобразный график, представлявший собой список бальяжей и сенешальств, графств и герцогств, с указанием сроков, когда они должны представить свои дела в суд.

Этот график делил сессию суда на одиннадцать периодов, а королевство — на столько же частей, которые объединяли сенешальства и бальяжи с сеньориями в целостные региональные группы. Сначала шли регионы, центром которых был Иль-де-Франс. Вермандуа, бальяж Амьен, бальяжи Санлис, Жизор и Мант, город Париж, бальяж Санс и графство Шампань. Все это можно условно назвать Парижским округом. Далее шли западные территории: сначала западная часть центрального региона, затем Нормандия и Бретань. За ними — Маконне-Лионне, и все центральные бальяжи, располагавшиеся от Шартра до Овернских гор. Наконец, наступал черед Юга (Midi): Лангедок, затем Аквитания. В этой последовательности трудно не заметить целостного и организованного видения королевства. Члены Парламента прекрасно знали географию королевства. Более того, они научили ей других чиновников, поскольку многочисленные копии графика размножались и рассылались принцам, городам и бальи с требованием строго его придерживаться и огласить в своих округах.

Расстояния и коммуникации

Однако главная проблема заключалась не в географии, а в коммуникациях. Франция имела хорошую сеть дорог, которые сходились к Парижу, что являлось признаком и инструментом ранней централизации. Дороги были не так плохи, как об этом иногда повествуют источники. Злоключения путешественника на плохой дороге, несомненно, описывались лишь для комического эффекта. По дорогам Шампани люди ездили так же быстро, как и до появления железных дорог в начале XIX века. Опасность представляли не рухнувшие