Как думаешь, каков шанс случайно встретить девочку-подростка из диких именно рядом с нами и ровно в этот день и в это время?

— Практически нулевой.

Очевидный ответ.

— Тогда что это может быть? В файле ведь о таком ничего не говорилось.

— Не знаю. Слишком много возможных вариантов и слишком мало времени, чтобы анализировать и сопоставлять имеющиеся факты.

— Согласен. Тогда, что будет, если мы уведём её сейчас с собой к остальным?

— У нас возникнут проблемы за нарушение установленных нам правил, а её… почти наверняка сразу же убьют.

Ожидаемо. Я задавал этот вопрос, надеясь, что он хотя бы будет иного мнения, но раз наши мнения тут совпадают, то так оно, скорее всего, и будет…

— Что будем делать? — спросил Тосио, выводя меня и мыслей.

Я же, немного подумав, ответил:

— Прикрывай.

И прекрасно зная, что он поймёт, о чём я, мы за мгновение поменялись ролями: теперь я стоял, смотря на всё ещё тихо хныкающую и плачущую девочку, жмущуюся в корнях древа; а он осматривался по сторонам.

— Ты меня понимаешь? — спросил я, смотря на неё.

Она же либо просто проигнорировала меня, либо… не поняла, что я только что сказал. Рассудив так, я уже чуть громче спросил:

— Ты меня понимаешь?

Результат тот же.

— Бесполезно, — произнёс Тосио. — Они не знают наш язык и совсем его не понимают.

Это плохо. Оставаться тут, вместе с ней, слишком опасно. Вести её в лагерь, к остальным, нельзя. А оставлять одну тут… такое не по мне. Хоть какое-то время я и не буду чувствовать угрызений совести за это, но потом. когда эффект этого состояния сойдёт на нет и мои чувства вернуться в относительную норму, я точно буду сожалеть об этом. Ведь может она и из диких, но при этом она — всё ещё человек. Раненный, изнеможенный и судя по виду — голодающий долгое время. К тому же она, считай, вчерашний ребёнок. Бросить её вот так… это неправильно. Бесчеловечно. Кто бы там что на это не говорил…

Придя к таким мыслям, я опустился на одно коленно, и она от этого лишь ещё сильнее задрожала.

Она сильно испугано. Нужно действовать медленнее…

Аккуратными движениями отложив автомат в сторону, следом я взялся за шлем, сняв который так же отложил в сторону. И лишь после этого я очень медленно потянулся рукой к девочке, при этом натянув дружественную улыбку на лицо.

Стоило же мне только коснуться её, как она вздрогнула всем телом, а я от этого тут же отдёрнул руку. Но это было совсем не то, что мне нужно. А посему я повторил это, только на этот раз несильно взявшись и потянув её за плечо. Конечно, сначала она это восприняла за попытку навредить ей, вероятно достав из её и без того небезопасного укрытия, но как только она наконец посмотрела на меня, как я сразу же убрал от неё руку. А после поднял уже обе, не забывая при этом улыбаться, тем самым показывая, что я не собираюсь ей вредить.

Она не перестала плакать, хныкать и дрожать, но теперь хотя бы смотрела на меня. Пускай и с очевиднейшим ужасным страхом в глазах.

Добившись этого, я медленно снял с себя рюкзак. Поставил его около себя. Открыл одно из его отделений и достал оттуда сухпайок с бутылкой воды. Судя по взгляду девочки и нервному сглатываннию слюны — она прекрасно знает, что это такое, и кажется до неё даже дошло, чего я этими действиями хочу добиться.

Не собираясь томить её в и без того крайне нервном ожидании, я подтолкнул сухпайок и бутылку воду в её сторону, после чего, на всякий случай, немного отполз назад, держа руки поднятыми.

Девочка, даже явно будучи до ужаса голодной, всё равно какое-то время сопротивлялась своему желанию, очевидно считая, что это какая-то ловушка. Но в конце концов, голод в ней пересилил страх, и она, немного выползя из-под древа, одним резким движением схватила сухйпай с водой, после чего — ещё более быстро заползла обратно. Только теперь ещё она вместе с этим жадно держала в руках заполученное только что.

Вот только просто держать в руках это не было никакого. И когда до неё это дошло, она поставила суйхпай на землю, открыла бутылку воду и… разом опустошила ту. После чего даже потрясла ей и подождала, пока капли со дна бутылки упадут ей в рот. И только после этого, быстрым взглядом убедившись, что более в бутылки ничего нет, она отбросила ту в сторону, взявшись за сухпай.

Как я и думал, и с ним у неё не возникло никаких проблем — она прекрасно знала, как открыть коробку, как достать из неё содержимое, и как, впоследствии, распаковывать и поедать это содержимое. Причём ела она столь быстро, что я за всю жизнь, пожалуй, не видел никого, кто ел бы быстрее. Однако смотреть на это зрелище было всё равно крайне приятно, ведь теперь, наконец-то, она перестала плакать, кажется начав немного успокаиваться.

Пока же она была увлечена едой, я перевёл взгляд на её рану на руке. И тут даже с такого расстояния с первого взгляда понятно, что эта рана — это укус, оставленный каким-то животным. Хотя скорее, куда вероятнее, животным, обратившимся в демона…

Её Дар, конечно, явно слабо развит, но даже так — рана почти свежая. Так что остаётся одно из двух — либо стычка с этим демоном произошла совсем недавно, либо… изначальное ранение было куда больше, и это — ещё заживлённая от регенерации Дара версия.

По-хорошему нужно, конечно, обработать эту рану, но вряд ли она мне даст сделать что-то подобное. Поэтому мне остаётся лишь одно…

Медленно достав из рюкзака заживляющий спрей и бинт, я подтолкнул это к ней.

Она, отвлёкшись от жадного поглощения еды, перевела нерешительный взгляд с меня на лежащий между нами спрей с бинтом. Несколько мгновений раздумий, проходящих в лесной тишине, и она решается взять это, только перед этим предварительно закинув в рот последний кусочек хлебца, что, практически не жуя, был тут же проглочен.

— Справишься? — машинально спросил я, на что получил от неё испуганный взгляд.

Осознав глупость, вновь поднял обе руки, и лишь после этого она немного успокоилась, вновь вернувшись к поеданию еды. А я же, смотря на неё и осознавая, что более сейчас ничем помочь не могу, думал, что же