резким движением вышли за это дерево, в итоге… наведя стволы друг на друга.

За деревом никого не было.

И это потому, что источник плача был не за деревом. Он был под ним, прячась в его корнях, что полностью скрывали его с той стороны и практически не скрывали с этой стороны. Поняв это, мы тут же рефлекторно перевели стволы вниз. Но уже буквально через мгновение поняли, что это было излишне.

Ведь источником плача оказалась самая обычная на вид, человеческая девочка, которой от силы — лет четырнадцать…

Глава 6

— Зачем позвала? — присев за барную стойку, флегматично спросила девушка в маске совы, белоснежно-белые волосы которой опадали на чёрное, утончённое платье.

— А ты прямо как всегда — сразу к делу, — усмехнулась девушка, сидящая рядом с ней.

На лице у неё маска лисы, из-под которой видны лишь пухлые губы, сложенные в лёгкой улыбке, и голубые глаза, буквально излучающие огонёк желания. А на её же ничем неприкрытые плечи спадают голубые, прямые волосы. Но большинство людей, контактирующих с ней, замечают всё это в ней далеко не сразу, в отличии от той же девушки, что присела к ней только что.

И виной этому служат очень выразительные и крайне манящие формы девушки, что идеально подчёркивает надетое на ней платье. Оно выделяет её и без того большую грудь, и при этом оставляет открытыми маленькие плечи, уточнённую талию, худенькие ручки и сочные ножки.

— Если ты не собираешься говорить — я ухожу, — и проговорив это, Элизабет показала, что начинает вставать со стула.

— Ой, вот только не начинай, — отмахнулась Виолетта, отпив из стакана жидкость, напоминающее по цвету ничем не разбавленное виски. — Мы ведь обе прекрасно знаем, что врать ты не умеешь, и всё равно никогда не научишься — с твоим-то отношением к эмоциям. Так что садись давай и закажи себе уже чего-нибудь.

Элизабет, несколько промедлив, всё же развернулась, сев обратно на то же самое место. После чего подняла руку и произнесла:

— Один «тропический водопад».

— Одну минуту, дорогая гостья, — тут же на это ответил один из барменов, вежливо при этом поклонившись.

— Серьёзно? «Тропический водопад»? Ты что, школьница какая-то, чтобы пить такие коктельчики? — едва не засмеялась она.

— Это один из самых дешёвых напитков в этом месте. А ещё — в нём самый наименьший процент алкоголя.

— Поэтому-то я и сказала, что это выбор какой-то школьницы, а не женщины, которой уже скоро тридцать.

— Я не люблю алкоголь. Не вижу в его вкусе и эффекте ничего притягательного. Будь возможность заказать здесь воду или газировку — именно так бы я и поступила.

— Пф-ф-ф… как же это забавно звучит из твоих уст. Только подумать, что тот, кто совсем недавно был главным поставщиком наркотиков в городе, сам при этом не употребляет даже алкоголь.

— Работа — есть работа. А тебе бы я порекомендовала чуть лучше подбирать слова в таком месте.

— Ой, больно ты нужна кому-то — здесь людей похуже тебя полным-полно. Даже прямо сейчас могу перечислить тебе с десяток тут собравшихся, работа которых — это убивать, насиловать, пытать и похищать, впоследствии продавая в рабство. К тому же, как уж ты только что сказала: «работа — есть работа»? — вновь усмехнулась она.

— Ты ради этого меня сюда позвала? Просто шутки ради?

— Да ладно тебе, хватит придуряться — ты и сама прекрасно знаешь, ради чего я тебя сюда позвала.

— Тогда давай уже обсудим это и разойдёмся побыстрее.

— А что такое, неужели тебе так не нравиться моя компания? А ведь это именно я тебе помогла начать свой нелегальный путь в этом городе. Именно благодаря моей помощи ты так быстро набрала обороты. И именно благодаря мне ты сейчас ставишь себя выше, чем здесь собравшиеся.

— Я не ставлю себя выше, чем здесь собравшиеся.

— Ты это сейчас не шутишь? Хотя о чём это я… — показательно приложила она руку ко лбу маски. — Ты же всегда предпочитала держаться подальше от людей, ещё и от эмоций отстранилась, так что очевидно, что ты не шутишь и на самом деле не видишь, как изменилась.

— И как же я, по-твоему, изменилась?

— Ого, это что, нотки насмешки послышались? Не ожидала подобного от тебя. Значит сама ты, считаешь, что не изменилась совсем. Ну, в целом, если смотреть со стороны малознакомого человека — да, так и есть.

— То есть, ты себе противоречишь.

— Эй-эй, мы так-то уже как третий год знакомы.

— И виделись за всё это время пару десятков раз.

— Будто бы это важно. Ты за это время узнала меня, а я — тебя. Поэтому-то мне и хорошо заметно, как сильно ты изменилась за этот год. В сравнении с тобой прошлой, разумеется. Да, ты всё так же говоришь, как робот и лицо у тебя каменное. И действуешь ты максимально рационально, на твой взгляд. Но есть и кое-какие мелкие отличия…

— Какие же?

— Например, твой взгляд. Ты этого сама не замечаешь, но теперь ты смотришь на всех не безразличным взглядом, а скорее высокомерным. А ещё держишь голову гордо поднятой. И осанка твоя теперь не уступает осанкам аристократок.

— Хочешь сказать, ты всё это подметила за эти несколько минут общения?

— Ага. И уверена, к концу нашей беседы подмечу ещё много интересного. Но суть тут одна — ты прямо идеальный пример того, как аристократическое общество меняет простолюдина, — и проговорив это, вновь отпила из стакана, опустошив его. — Повтори, — помахав им, громко произнесла она, смотря на только что подошедшего к ним бармена с подносом, на котором находился один единственный бокал, доверху наполненный коктейлем сине-зелёного цвета.

— Сию минуту, дорогая гостью, — ответил бармен, поставив бокал рядом с Элизабет, следом взял стакан у неё, после чего, поставив его на поднос, поклонился и ушёл.

— Не хочу уходить в полемику, поэтому допустим, что это действительно так, — произнесла Элизабет, взяв стакан. — В таком случае — к чему ты об этом вообще заговорила?

— Да так, ни к чему, просто поболтать. Ну ещё и немного завидую тебе.

— Завидуешь?

— Ага. Ну знаешь, мы были в почти что одинаковом положении: я — глава преступного клана, мои руки погрязли в крови;