Фрейзер слегка поморщился от увиденного и снова повернулся к ней.

– Наверное, вы плакали, потому что все это давит на вас.

Роза молча кивнула. Как хорошо, что этому человеку ничего не надо объяснять. Он и так все понимает. И даже само выражение «все это», оно тоже не требует никаких дополнительных пояснений. Странное, необъяснимое чувство. Она стоит посреди кухни с незнакомым мужчиной, а ощущение такое, будто она его знает всю свою жизнь. Давно ей не было так хорошо и покойно, как сейчас, разве что тогда, когда она была еще совсем маленькой. Вот, оказывается, чего так страстно алчет ее душа. Доброты, тепла, участия или хотя бы вежливого внимания. Ах, как же не хватает ей простых человеческих чувств. И вдруг такое! Роза поймала себя на мысли, что, наверное, к ней в дом постучал не просто человек по фамилии Фрейзер Макклеод. Это родственная душа терпеливо поджидала ее на ступеньках крыльца. Какое счастье!

Она вдруг почувствовала необыкновенный прилив сил и стала хлопотать с чайником, жестом приглашая Фрейзера присесть к столу. И вдруг явственно представила себе лицо мужа. Сидит в своем кабинете, вежливо кивает, выслушивая бесконечные жалобы старых дам и отправляя их восвояси с одним и тем же типовым диагнозом: легкая простуда, и ничего более. Вот бы увидел он ее сейчас! Роза не смогла удержаться от улыбки при мысли о собственном откровенном акте неповиновения. Наконец-то она проявила настоящую решительность и была вознаграждена за это такой неожиданной встречей.

Роза тоже уселась за стол и налила Фрейзеру чашечку чаю.

– Я не видела папу с того самого дня, как он бросил нас, – начала она свой рассказ. – Когда он ушел, то весь дом был буквально забит его картинами, не считая тех, что висели и стояли в его мастерской в задней половине дома. Но в один прекрасный день, это было первое Рождество, которое мы встречали без него, мама собрала все его работы, все, что смогла отыскать в доме, сложила их в кучу во дворе (огромная такая получилась куча!), облила бензином и подожгла. Устроила, так сказать, праздник огня. Все сгорело без остатка. А потому, если вы ищете что-то из тех полотен, которые оказались в той куче, предупреждаю сразу. Не ищите понапрасну! Все сгорело дотла.

На лице Фрейзера отразилась такая невыразимая боль, что Розе показалось, будто она физически ощущает степень его отчаяния.

– Предать все его работы огню! – тихо и сокрушенно обронил он. – Это какое-то своеобразное жертвоприношение, что ли…

– Наверное, вы правы, – согласилась она. Ей как-то в голову не приходило до сих пор, как бессмысленно и жестоко они с матерью распорядились всем тем, что составляло память о ее отце. Наверное, потому, что она никогда не воспринимала отца так, как видит его Фрейзер: талантливый, самобытный художник. Человек, который достоин восхищения и почтительного отношения. Для Розы он был всего лишь ее отцом, которого она очень любила, а потом потеряла. Отец бросил ее, оставив в ее душе незаживающую рану. Внезапно ей захотелось как-то оправдать мать, объяснить Фрейзеру причины, которыми она руководствовалась. – Но нам тогда было очень тяжело. Особенно маме. Она ведь любила отца и отдала ему всю себя. Можно сказать, посвятила ему свою жизнь, ради него она порвала с семьей. Близкие не одобряли ее выбора. А он собрался и ушел прочь, бросил, швырнул ей прямо в лицо все то, что она сделала для него и ради него. Собственно, он нанес ей такую глубокую душевную травму, от которой она так и не оправилась. Внешне мама старалась держаться. Вела себя так, будто не произошло ничего ужасного. Но это удавалось ей далеко не всегда. А вообще-то жизнь без отца превратилась для мамы в медленное угасание. Думаю, она начала умирать уже в тот самый день, когда он ушел. Эта агония продлилась еще восемь лет с небольшим, и в конце концов мама умерла. Этот костер, он тоже какой-то символ ее смерти. Видно, она хотела сжечь вместе с полотнами отца и всю свою боль и страдания.

Роза умолкла и непроизвольно прикрыла рот рукой. Боже! Когда она в последний раз произносила столько слов вслух? Даже в разговорах с мужем. Не говоря уж о том, с каким накалом чувств они были сказаны. Надо немедленно взять себя в руки и прекратить болтать. Разве можно посвящать незнакомого человека во все свои семейные тайны? Она его и так изрядно напугала.

Какое-то время Фрейзер сидел молча, держа тонкими пальцами кружку с чаем.

– Так, говорите, ваша мать умерла потому, что муж разбил ей сердце? – тихо спросил он.

– Полагаю, да, – проговорила Роза, не отнимая руки ото рта.

Она вдруг вспомнила последний день, проведенный вместе с матерью. Мама в тот день просто светилась от счастья. У нее был такой вид, словно она наконец сбросила невыносимую тяжесть с плеч, после чего может упокоиться с миром. Помнится, она даже уговорила Розу пропустить занятия в школе, и они пошли прогуляться к морю. Потом ели мороженое, бродили по городу, зашли в пассаж и поиграли там в разные игры. В тот вечер Роза впервые за многие месяцы и даже годы улеглась в постель с легким сердцем. Наконец-то мрачные грозовые тучи, висевшие над их домом, рассеялись, и ее мама стала почти такой, какой была прежде. Как здорово! Она заснула сразу же и проспала беспробудным сном до самого утра.

Когда она проснулась, мамы уже не было, но она не придала этому значения. Мало ли куда мама могла отлучиться по делам? Тревога закралась лишь тогда, когда, вернувшись из школы, она снова не обнаружила мать дома. Ближе к ночи Роза стала прикидывать, к кому ей можно обратиться за помощью или просто сообщить, что мама отсутствует уже целый день. А в двенадцатом часу ночи позвонили в дверь, и какой-то полицейский, который разговаривал с ней очень-очень ласково, сообщил ужасную весть. Тело мамы обнаружили в нескольких милях от города. Его выбросило волной на берег. Она была в купальнике, никаких предсмертных записок при ней не было обнаружено. А потому в полиции квалифицировали смерть как трагическую случайность. Произошел несчастный случай, и точка.

Но Роза сразу все поняла. Идя к морю, мама и не собиралась возвращаться домой. Она пошла купаться, точно зная, что на берег больше не вернется. Потому и устроила вчера для дочери самый настоящий праздничный день. Так сказать, прощальный подарок на долгую память.

– Мне очень жаль, Роза! – Она вздрогнула, услышав голос Фрейзера. Он протянул к ней руку через стол, слегка коснувшись пальцами ее запястья.

– Ничего! – слабо улыбнулась Роза. – Все это в прошлом. – Она инстинктивно отодвинула руку и положила ее на живот. – Самое главное, что я хочу сделать для своего будущего ребенка, – это постараться не повторить судьбу матери, не позволить обстоятельствам сломить себя. Поймите меня правильно! Моя мама была прекрасным человеком и замечательной матерью. И тем не менее я бы и злейшему врагу не пожелала пройти через то, через что пришлось пройти мне потом, когда ее не стало. Но жертвой я тоже быть не желаю. Мой отец оказался мерзавцем, мама ушла из жизни… Но я не хочу, чтобы все это каким-то образом разрушило мою жизнь. Совсем не хочу!

Они помолчали немного, переживая, каждый по-своему, неожиданную страстность ее последних слов. Роза отвернулась от Фрейзера. Лицо ее горело, душа была взбудоражена. Все, что она только что рассказала ему, все – это чистая правда, но она сама впервые поразилась тому, как сильно болит душа от этих воспоминаний. Трагедия, случившаяся много лет тому назад в ее семье, так и не отпустила ее от себя до сих пор. Наверное, потому она ни разу не говорила о своих чувствах вслух.