Я бывала в том месте. Сейчас там пирс, и едва ли что-то напоминает о давнем происшествии. Но океан, величественный берег – все это осталось неизменным.

И, думая об океане, я понимаю, что и жизнь, и смерть берут начало из воды, а мы лишь подчинены ей. Мы преклоняемся перед силой океана и благодарим за возможность питаться его дарами, помня о том, что зародились в нем маленькими клетками, простейшими организмами, которым было суждено пройти длинный путь, прежде чем обрести сознание и способность взглянуть на океан с позиции человека. Именно океан дал нам силы стать теми, кем мы являемся сегодня.

Почему нас так тянет к нему? К истокам жизни, где по сей день слышится могучее пение, внушающее тревогу и восторг. Хотим ли мы услышать знакомый гул, низкий, почти утробный, словно мы слышим опустевшее чрево матери, которое когда-то покинули? А войдя в его воды, ощущаем вибрацию, будто каждая капелька проходит сквозь тебя и наполняет силой.

Мы – люди воды. А вещество всегда тянется к себе подобному, чтобы слиться. Мы обречены вновь и вновь возвращаться туда, откуда пришли.

Что это, если не тоска по дому?

Я благодарю Бриду, жительницу Россес-Пойнт, за то, что напомнила всем нам, что ничто не появляется из ничего.

Телефонный звонок от сержанта Дэли раздался в тот самый момент, когда Сьюзан, сидя на постели, угрюмо сражалась с завитками нитей и крючком, тщетно пытаясь воспроизвести форму кружев Клонс[3]. Ей не верилось, что когда-то она легко создавала изящный узор салфеток и платков, которые мать дарила соседям на праздники. Не просто повторяла уже существующие мотивы, но и создавала свои собственные: неведомые цветы, изысканные паутинки, волны и лепестки.

Сейчас от былого вдохновения не осталось и следа. Отбросив рукоделие, она с радостью ухватилась за трубку, а следом и за приглашение сержанта встретиться в отеле Слайго через два часа.

Городской отель – небольшое четырехэтажное здание с современными декоративными элементами поверх старой кирпичной кладки – был центром притяжения для жителей Слайго. Он стал не только визитной карточкой города, но еще и удобным информационным пунктом для решения многих вопросов. Здесь можно было взять напрокат снаряжение для хайкинга, арендовать автомобиль для вылазок за город, вызвать службу спасения или заказать экскурсию, провести деловую встречу или посидеть в небольшом букинистическом кафе с чашкой кофе.

Сьюзан пересекла уютно освещенный холл и вошла в застекленное кафе, расположенное в дальнем углу фойе. Она сразу заметила сержанта, сидящего за столиком в окружении полок с книгами. Он был в полицейском обмундировании и выглядел сосредоточенным.

– Спасибо, что пришли. Надеюсь, я не отвлек вас от важных дел, – поднял он голову от телефона, который держал в руках. Чисто выбритое лицо, белая рубашка, уже знакомый Сьюзан чуть терпкий запах одеколона. Похоже, он действительно считал частью своей работы безупречный внешний вид.

– В контексте того, чем я занималась в тот момент, когда вы позвонили, ваше приглашение – это спасательная операция, – Сьюзан села напротив. – Моя мать не теряет надежды получить изысканный подарок ручной работы на Рождество – по-видимому, покупные ее не привлекают. Я занималась кружевами.

– Ах вот как! Моя бабушка очень хорошо умела их плести. Уверен, будь она жива, непременно научила бы вас парочке трюков.

– Как мило.

– Это очень благородное занятие, учитывая, что именно кружева спасли Ирландию во времена Великого голода[4].

– А вы много знаете о кружевах! – подняла брови Сьюзан.

– Только факты. Например, что в Ирландии родилась идея вязания крючком отдельных компонентов. Мастерицы продавали не готовые изделия, а разрозненные узоры, которые потом можно было сплести вместе хоть в скатерть, хоть в воротник. Они продавали так много, что Ирландия сумела победить Великий голод. Раньше умение делать кружева было не прихотью, а вопросом жизни и смерти.

– Откуда такие познания? – изумилась Сьюзан.

– Я был в близких отношениях со своей бабушкой, – он тепло улыбнулся. – Она умела так интересно рассказать обо всем на свете, что я порой предпочитал ее общество прогулке с друзьями.

– Мне жаль, что я не имею возможности узнать ее поближе.

Ирвин Дэли кивнул и огляделся, окидывая взглядом случайных посетителей за соседними столиками.

– Вы упомянули разрозненные детали кружев неспроста? – произнесла Сьюзан.

– У вас отличная интуиция. Я позвал вас сюда, чтобы обсудить показания администратора, который заселял Питера Бергманна в отель. Так сказать, прочувствовать обстановку.

– Вот где, значит, он провел свои последние дни.

– Да. Как оказалось, сотрудники не спросили его документы. И, по-видимому, именно поэтому он и выбрал этот отель.

– Но разве при заселении их не требуют?

– Это прямая обязанность администрации! И она весьма смущена своим промахом, так мне показалось. Теперь, когда этот факт всплыл в таком неприятном деле, они спохватились. Я сам видел, как они не пускали нового постояльца, пока тот не предъявил паспорт. К сожалению, в нашем случае Питеру Бергманну поверили на слово и записали его под тем именем, которое он назвал. По закону они не имеют права на подобные вольности. А по факту – такое происходит сплошь и рядом. Что поделать, поток туристов в летнее время велик, за всеми не уследишь, а наполняемость отеля должна быть максимальной. Это неприятная практика, но она существует повсеместно.

– Получается, что никто не видел его документов.

– Именно. Он мог назвать любое имя.

– Но почему-то назвал именно это. Питер Бергманн… – она задумчиво повертела локон на пальце. – У меня ощущение, что оно что-то мне напоминает. Даже не само имя, а фонетическое сочетание, буквенное и словесное. Ритмика слов мне знакома…

– Вы так чувствительны к языку?

– Я изучала языкознание в институте. Фонетика была моим любимым разделом. Наверное, потому, что она – единственная из языковедческих наук, чья природа почти материальна. Мы слышим вибрации, передающиеся воздухом, и они влияют на нас тем или иным образом.

– Любопытно, вы полюбили фонетику до того, как осознали чарующую магию своего голоса, или после? – Сержант с интересом посмотрел на Сьюзан и, заметив ее смущение, поторопился вернуться к теме. – Да, как я сказал, в этом деле, боюсь, мы ловим птицу за хвост, а в руке – лишь перья. Питер Бергманн ускользает от нас, опережая каждый раз на один маленький шажок. Мы только-только узнали его имя, но оно оказалось фальшивым. Узнали его адрес, но снова промах.